Борис Николаевич Ширяев
Ди — Пи в Италии
Записки продавца кукол. Вместо предисловия
Дмитрию Семеновичу Товдину
Куда-то в Аргентину
Приподняв заграждающий полог,
Мрачный полог нахмуренных лет,
Я узнал, что вы частью филолог,
Частью смелый гусарский корнет.
А потом даже ротмистром стали,
Закалясь в отшумевших боях…
Вы, возможно, от жизни устали,
Но огонь сохранили в глазах.
И связали вас крепкие нити
С далью прежних любимых сторон, —
Вы с трибуны отважно громите
Погубивших Россию и Трон.
В эти дни, когда с ревом и свистом
Были сорваны славы венки,
Против воли вы стали туристом,
Посетив, например, Соловки…
И теперь, когда страшным потопом,
Надвигаются рыцари мглы,
Мы блуждаем по разным «Европам»,
Обживая чужие углы.
И хоть хлеб наш порою и горек,
И костюмы у нас «не того»,
Наблюдаете вы, как историк.
Все этапы пути своего…
Вы тяжелую жизни науку
Факультетом страданий прошли, —
Разрешите пожать вашу руку
Вдалеке от родимой земли.
Эта книга Бориса Ширяева не скоро будет издана в России. Очень многие посчитают его предателем Родины. Двойным предателем. Покинув Советский Союз вместе с отступавшими немецко-фашистскими войсками, Ширяев после окончания войны жил в Италии, где перешел в католическую веру.
Ну как же не двойной предатель! Это серьезные основания для того, чтобы не марать руки от соприкосновения с продуктами деятельности подобного человека. Особенно со стороны записных патриотов.
А, между тем, именно патриотический журнал «Наш современник» впервые ввел имя Ширяева в литературно-художественный оборот, опубликовав его «Неугасимую лампаду» в начале 90-х годов прошлого века. Произведение с восторгом было встречено критикой. Его даже поставили рядом с «Архипелагом ГУЛАГ» А. Солженицына. Более того, некоторые критики посчитали, что Солженицын зло обвинял сталинскую систему и не более того, а Ширяев пытался понять душу самых кровожадных представителей гулаговской системы, по-христиански жалел их. В «Неугасимой лампаде» автор вспоминает о том, как несколько лет провел в Соловецком лагере особого назначения. Этот лагерь положил начало архипелагу ГУЛАГ.
Вслед за журналом «Наш современник» Ширяева стали публиковать наши церковники, ибо автор немало писал о русских праведниках, о вере. Он был набожным человеком. Последняя книга Бориса Ширяева «Ди-Пи в Италии» вышла в начале 2000-х.
Издатели не знали подробностей биографии Бориса Ширяева. Именно этим можно объяснить публикацию некоторых его произведений. Со временем многое прояснилось. И этого писателя стали сторониться.
Почти все книги Ширяева автобиографичны. Единственная попытка написать произведение с вымышленным сюжетом и некоторыми персонажами — повесть «Кудеяров дуб». Но и здесь победил бытописатель. Но именно этим она и заинтересует современного российского читателя. Ибо период войны с немецко-фашистскими захватчиками у нас слишком идеологизирован. А именно об этом времени и пишет Ширяев с журналистской точностью не только к бытовым деталям, но и к духовной атмосфере той поры.
Хорошо всем нам известная по книгам, фильмам и учебникам истории война открывается с иного ракурса после прочтения «Кудеярова дуба».
О прошлой жизни главного героя повести, преподавателя русского языка и литературы Брянцева, в тексте говорится туманными намеками. Но поскольку герой списан с самого автора, мы вправе напомнить вехи жизни Бориса Ширяева. Родился в Москве, учился в Московском университете, со студенческой скамьи отправился на фронт добровольцем из патриотических побуждений. Был награжден, повышен в звании.
Первая мировая закончилась социалистическим переворотом в 1917-м. Возвратившись в Москву, он попал в другую страну, где на бывшего офицера власти смотрели с подозрением — потенциальный контрреволюционер. Может быть, он и врос в новую жизнь, если бы не эти сомнения в его благонадежности. Как-никак, из дворянского сословия. Ничего, что семья давно обеднела, не владела людьми и землями, жила плодами рук своих и головы. Классовый враг и точка!
Не найдя себя в новой жизни, Ширяев отправляется на юг страны, где формируется добровольческая белая армия. Только за попытку перебраться на территорию, где нет большевиков, отставного офицера задерживают и приговаривают к расстрелу. Ему удается бежать, он возвращается в Москву, но скрывается недолго. Снова арест, Бутырка, суд и наказание: десять лет в Соловецком лагере особого назначения.
За примерное поведение Ширяева амнистировали через семь лагерных лет, но жить в Москве не разрешили, отправили на вольное поселение в Казахстан, Туркменистан, потом в Воронежскую область.
Уже перед новой войной мы находим Бориса Ширяева в Карачаево-Черкесии и Ставрополе в качестве преподавателя педагогического института. Как он остался на свободе в 1937 ?!
Капитан Борис Ширяев (крайний слева) на пропагандистских курсах РОА в Дабендорфе
Борис Ширяев
И начинается еще одна война. И докатывается она до Ставрополя. Немцы оккупируют город в августе 1942. В первый же день он добровольно пошел служить к оккупантам. Сделал быструю карьеру в немецкой пропаганде. Окончание войны встретил в Северной Италии. Американцы в итоге не выдали Ширяева в СССР, и он остался жить в Сан-Ремо. Издал несколько книг и даже научных трудов по филологии. Умер в 1959 году.
С момента оккупации Ставрополя и начинается действие повести «Кудеяров дуб». Но если дальнейшее поведение главного героя повести преподавателя русского языка и литературы Брянцева в какой-то мере предсказуемо, то о других персонажах этого сказать однозначно нельзя. А их много списал с натуры Борис Ширяев в своем сочинении. Это и студенты его курса — комсомольцы; это рабочие пригородного совхоза, куда Брянцев устроился сторожем, спасаясь от голода; это городская интеллигенция, сотрудники городской газеты и рабочие типографии, пригласившие его возглавить новый независимый печатный орган. О том, как вели себя все эти люди в оккупированном городе, нам историки не рассказывали и никогда не расскажут. А это очень интересная история.
В сборнике "Кудеяров дуб" якобы был "дневник капитана Петрова". В этом дневнике Ширяев переосмысливал не только своё прошлое, но и вообще подход Запада к СССР, к его возможности победить Москву, в том числе в плане идеологии. Часть "дневника" описывает непонимание молодой русской эмиграцией из НТС России (в основном это молодёжь видела свою родину в детстве или вообще родилась после эмиграции родителей в Европу). Именно в это время НТС оформляется в главную антисоветскую силу под руководством Запада. Ниже приводятся отрывки из "Дневника капитана Петрова".
***
"Недалеко от нас Дабендорф, главный лагерь РОА. Туда я езжу по выходным дням, а иногда и после занятий. Сам Власов (генерал Власов, командующий Русской освободительной армией) живёт отдельно, в Дабендорфе бывает редко. Всем лагерем заворачивает начштаба ген. Трухин, а им "солидаристы", они же "персоналисты", они же "нацмальчики" из эмигрантов. "Нацмальчики" - люди очень образованные, и программа у них чёткая, всё спланировано "в ажур", а народа нашего они не знают, и из программы ничего не получится, потому что если Сталина свергнем, то неизбежно большой бардак будет и надежда только на немецкую власть. Ведь народ наш голодный, озлобленный! К примеру, хоть в трамвае: в Германии я за 8 месяцев не видел ни одной ссоры, а у нас повсеместно, с утра до вечера. Кроме того, их "условная собственность" - тот же колхоз. А мы все, и городские, и колхозные, настоящей "своей" собственности хотим и о ней тоскуем.
***
За эти месяцы я перечитал много эмигрантской литературы. Много в ней хорошего, дельного, но главного-то они не знают: нас не знают. Вот хотя бы НКВД.
У них в романах все чекисты или евреи, или садисты. А у меня было много приятелей из НКВД по клубу "Динамо": футболистов и болельщиков. Славные ребята, на лодках с ними катался, водку пил. Вот в этом-то и вся тоска, что эти славные ребята сегодня со мной водку душевно пьют, а завтра мне "дело пришьют", измытарят на допросах, сошлют лет на 10, а сами снова будут с чистою душою в волейбол играть.
И не они одни, а все мы таковы: все блат ругаем, и каждый стремится словчить по блату. На НКВД указываем. А кто туда доносы пишет? Обратно же - мы!
***
В нашей школе была раскрыта большевистская ячейка. Сомнений быть не может, так как раскрыли её сами курсанты, лично мне известные. Точные их цели, однако, не установлены, пока готовили лишь диверсионную группу.
В Дабендорфе тоже случаются такие происшествия. Иначе и быть не может: не оставит же НКВД без внимания такое явление, как РОА. А гестапо далеко до НКВД, Детская игрушка. Арестовали ночь трёх курсантов, и только. У нас бы всю школу сверху донизу перетрусили.
Сталинской агентуре работать здесь очень легко. Я бываю иногда у знакомцев в лагерях остарбайтеров. Настроение там определённо большевистское, совсем иное, чем я видел в Крыму и в Одессе. Психологически мне понятно: люди тоскуют по семьям, по "своему корыту", и оно начинает казаться им привлекательным, даже при осознании его отрицательных сторон. А тут, в Германии, наоборот, всё кажется чужим и "вредным". Рождается необоснованная ненависть. Необоснованная, потому что живут остовцы неплохо, много лучше, чем на советских новостройках: помещения чистые, у всех кровати, матрасы, одеяла (на какой стройке вы это видели?), еда - нормальный паёк немца, работа по нормальному немецкому графику, кроме того, большинство ворует и спекулирует.
***
Весь Александерплац полон русскими. Научили немцев самогон варить, и иные теперь большими тысячами ворочают, а у девушек - полные чемоданы барахла. И всё же ненависть. Только ждут победы союзников и твердят, что после войны "у нас по-другому будет".
***
Я бываю иногда в одной эмигрантской семье. Живут хорошо, и люди очень душевные. Россию любят на все сто. Везде у них Россия. Чай сядем пить - обязательно из самовара - поставят на стол и любуются, на стенах - виды старой Москвы, образа украшены расшитым полотенцем, шкафчик с русскими книгами - как в музее, заговорили о России - у них слёзы на глазах. Любят, без памяти любят!
А ведь ничего этого там нет: ни полотенец, ни Иверской, ни буквы "ять", по которой плачут. Из полотенец подштанники пошили. Иверскую (икону) американскому коллекционеру продали, букву "ять" "похерили", а главное, ко всему этому отношение стало другое: они вот над "мужичком в лапотках" умиляются до слёз, а иногда на строительстве эти самые лапотки выдадут вместо ботинок да пошлют в них из котлованов стахановскую норму выкидывать, так такой густой мат стоит по поводу этих лапотков, что не провернёшь.
Бедные люди. Если удастся им вернуться в Россию, как они там мордой об стол хватятся. Вот когда заплачут!
***
А стыдно бывает часто, и не только на немцев глядя, но и на своих. На прошлой неделе я был в лагере Вустрау, за Берлином. Это лагерь особенный, где немцы содержат без работ, на полном пансионе резерв русской, украинской, кавказской и прочей интеллигенции. Наивные немцы убеждены, что готовят там будущих немецко-русских администраторов, а на самом деле кормят, поят и одевают в большинстве случаев ловчил и дармоедов.
Встречаю в Вустрау своего профессора Чаплю, читавшего у нас русскую литературу, обрадовался, бросаюсь к нему, здороваюсь, а он в ответ: "Не розумею российской мовы". Я так и сел! Вот тебе и русская литература. Потом узнал, что Чапля у Розенберга на украинском карьеру делает. До чего испохабился русский народ! И странно: молодёжь, воспитанная на примере Павлика Морозова, всё же честнее. Она бродит в потёмках, тычется мордой во все углы, но ищет пламенно и упорно. А вот подобные, в прошлом обычно советские, "активисты" готовы душу за сто граммов колбасы продать.
***
Подвожу итоги. России две: одна - мечта! Безразлично, какая мечта, "в лапотках и с берёзкой" или основанная на "иерархии личности" с "царём на белом коне" - всё это мечты.
А другая - реальная, в которой кровь с гноем смешана в прорвавшемся нарыве. Эта Россия - мы !
В ту будущую Россию, которую рисуют себе "нацмальчики", я не верю. Она выдуманная этими хорошими, пламенными ребятами. Такой не будет, потому что кадров для неё нет!" По материалам сайта Блог Толкователя, www.ttolk.ru
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
