История разведки уходит в глубь веков. "Хитрый муж"
- Первую в русской истории разведывательную операцию провернул князь Владимир Святославич. При осаде Херсонеса в 988 году он имел в лагере противника своих лазутчиков. Они донесли, что город по системе водопроводных труб получает воду из колодцев, расположенных за его пределами. Дружинники Владимира разрушили водопровод, и Херсонес пал.
- Первым русским разведчиком, чьё имя сохранила история, был Захар Тютчев, боярин Дмитрия Донского. Готовясь к столкновению с Мамаем на Куликовом поле, князь отправил его послом к ордынцам. Летописи, правда, называют его не послом, а "хитрым мужем". Так оно и было. По дороге в Орду Тютчев прознал, что рязанский князь Олег и литовский князь Ягайло вступили в союз с Мамаем.
Боярин тут же дал знать об этом Дмитрию. Это позволило московскому князю принять стратегически верное решение: как можно быстрее идти на татар, чтобы не дать троим врагам соединить силы. Если бы Дмитрий промедлил, то Мамай, Ягайло и Олег, объединившись, просто стёрли бы Москву с лица земли. Но миссия Тютчева на этом не закончилась. Втёршись в доверие к Мамаю и притворно согласившись ему служить, боярин узнал об истинных планах ордынского владыки. А потом бежал и рассказал обо всём князю Дмитрию.
- Довольно серьёзную разведывательную работу вёл Иван Грозный во время Ливонской войны. Литовцы признавали: "У нас (в Литве) большое число московских перебежчиков, которые, разузнав наши дела, средства и обычаи, свободно возвращаются к своим; а пока они у нас, тайно передают своим наши планы. Был один священник, который посылал князю своему с договоров, указов и других бумаг, тайно добытых в королевской канцелярии, копии".
Полученные сведения стекались в созданный Иваном Грозным Посольский приказ. В те времена во всех странах любой дипломат был разведчиком. И Россия не была исключением.
Резидент Тяпкин
На новый уровень вывел разведку царь Алексей Михайлович. Он учредил Приказ тайных дел, куда стекалась разведывательная информация из-за границы. В переписке использовались тайнопись и шифрование, царским посланцам выдавались "неофициальные" задания. Царь вёл долгую войну с Польшей из-за Украины. Неудивительно, что именно в Польше засветился первый настоящий русский резидент - стрелецкий полковник Василий Тяпкин. Он не только доносил в Москву, "сколько ратных людей есть в городах ливонских" и "как устроена оборона города Риги и иных портов", но и пытался создать агентурную сеть. Забавно, что в верительной грамоте Тяпкин так и именовался - резидент.
Увы, после смерти Алексея Михайловича Приказ тайных дел упразднили, а его богатейший архив был утрачен. Интерес к внешней разведке возродился при Петре I.
Царь, обладавший неуёмной энергией, стремился все вопросы держать под личным контролем. Формально разведывательную деятельность он возложил на генерал-квартирмейстерскую службу, но на деле каждому послу или агенту Пётр сам давал задания. Это приносило свои плоды. Например, посланник в Стамбуле Пётр Толстой не только создал в столице Османской империи агентурную сеть и передавал на родину ценные сведения, но и умудрялся срывать военные авантюры турок. Однажды он исхитрился проникнуть в султанский гарем, чтобы дать взятку матери султана. Это помогло расстроить антирусскую интригу французского посланника, мечтавшего рассорить Турцию с Россией.
Посланник в Голландии Андрей Матвеев, узнав о планах шведского короля Карла XII вторгнуться на Украину, своевременно сообщил об это Петру I, что позволило сконцентрировать русскую армию на правильном направлении.. Не менее ценную информацию передавал из Стокгольма князь Андрей Хилков. Во время Северной войны он содержался в Швеции под арестом, но умудрился наладить канал связи с Петербургом через Данию.
Мастер конспирации
На Петра I работали не только российские дипломаты, но и завербованные агенты из числа иностранцев. Благодаря Иоганну Паткулю, курляндскому дворянину, люто ненавидевшему Швецию, царь знал каждый шаг своего не слишком надёжного союзника Августа Сильного. Итальянец Флорио Беневини с успехом действовал в Бухаре, положив начало втягиванию этого среднеазиатского государства в орбиту влияния России.
После смерти Петра I внешняя разведки оставалась делом дипломатов. При Екатерине II в Коллегии иностранных дел под руководством Никиты Панина работали 260 человек. Панин лично определял задачи, сообщал необходимую информацию и давал советы, как лучше воздействовать на "нужного человека", способного принести пользу российскому государству. "Сотрудник иностранной коллегии, - поучал Панин, - должен уметь вербовать открытых сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц и второстепенных чиновников, писать лаконично и чётко свои шифровальные и открытые донесения на родину".
Ещё до того, как возглавить внешнеполитическое ведомство, Панин служил послом в Швеции и блестяще воплощал на практике свои же идеи. Он начал с того, что завёл хорошие отношения с некоторыми промышленниками и членами парламента. Много и усердно проигрывал им в карты, давал в долг. Затем начал просить о "небольших услугах", постепенно сплетая агентурную сеть. Панин разработал целую сеть конспирации. Все его встречи с агентами носили "случайный характер", многие источники информации даже не предполагали, с кем имеют дело. Панин создал зашифрованный каталог своих "контактов", а копию передал в Коллегию иностранных дел. Даже если бы его письмо перехватили и расшифровали, понять, кто именно "слил" информацию, шведы не смогли бы.
Но Екатерина II слишком идеализировала свои отношения с Европой, чтобы поставить дело шпионажа на широкую ногу.
А Павел I вообще считал тайные операции чем-то унижающим монаршее достоинство. Однако идеи Панина всё же нашли своих продолжателей.
988 год
1380 год
1549 год
1634 год
1716 год
Шарль Морис де Талейран 1807 г.
"Красавец Леандр"
Одним из них был Карл Нессельроде. Отпрыск немецкого графского рода, родившийся в Лиссабоне и крещённый в англиканской церкви, он верно служил России. В 1807-1810 годах Нессельроде работал в Парижском посольстве, а его агентом был не кто-нибудь, а сам Шарль Морис де Талейран, державший в руках всю внешнюю политику Наполеона.. Французский дипломат фигурировал в донесениях Нессельроде как "Юрист-консультант", "Анна ивановна", "Кузен Анри" или "Красавец Леандр". По выбору псевдонима становилось понятным, о чём пойдёт речь в донесении. "Красавец Леандр", например, "случайно" выдавал планы Наполеона в отношении России, "Анна Ивановна" повествовала о действиях Англии в Персии и на Кавказе, а "Юрист-консультант" сообщал о намерениях Швеции.
Имея на руках всю информацию о планах Наполеона, Александр I знал, что нападение Франции на Россию неизбежно. Талейран даже указывал примерное время- апрель 1812 года.
В 1810 году Нессельроде попросил отозвать его из Парижа. Впоследствии он дослужился до министра иностранных дел и занимал этот пост 40 лет. Но его место в Париже не опустело: руководство агентурой взял на себя военный атташе Александр Чернышов. Молва приписывала ему бурный роман с сестрой Наполеона - Полиной Боргезе, от которой он узнавал строжайше охраняемые тайны.
Но на этом действия русских разведчиков не ограничивались. Начало XIX века вообще можно считать временем полноценного рождения российской военной разведки.
Барклай-де-Толли 1810 г.
Дарья Ливен 1814-1815 гг
Ян Виткевич в Кабуле 1837-1839 гг
Александр II 1856 г
Знак 1905 г
Альфред Редль 1913 г
В 1810 году военный министр Михаил Барклай-де-Толли создал Экспедицию секретных дел, позже переименованную в Особенную канцелярию. К ведущим европейским дворам он направил специальных военных комиссаров - якобы для консультаций о сохранении мира, а на самом деле для сбора сведений. Более того, в ряде европейских городов была развёрнута работа по вербовке военных, готовых встать под знамёна России в случае войны с Наполеоном.
Светская львица
В истории российской разведки особое место занимает женщина - Дарья Ливен. Она была родной сестрой шефа жандармов Александра Бенкендорфа, вышла замуж за дипломата Ливена.
Следуя за мужем, Дарья Христофоровна побывала на Венском конгрессе, где против России сплотились все её бывшие союзники по антинаполеоновским коалициям. Графиня Ливен, справедливо считаясь первой красавицей этого всеевропейского съезда, была вхожа в любые компании. Она выведывала планы иностранных дипломатов, умело интерпретировала их оговорки и намёки, иногда вбрасывала нужную дезинформацию. Вдобавок графиня пленила австрийского канцлера Меттерниха, который выболтал ей немало секретов.
Дарья Христофоровна была полезна России и позже, когда жила в Лондоне и Париже. Английская пресса в те годы открыто называла её салон "рассадником русских шпионов". А во Франции она закутила роман с видным политиком Франсуа Гизо. Между прочим, Ливен перед Крымской войной предупреждала, что против России складывается мощный альянс. Но Николай I не поверил. Этот император не питал любви к разведке. Он считал недостойным шпионить за союзниками, а открытых врагов презирал.
Хотя и в николаевское царствование нашлось место "подвигу разведчика". Его совершил поручик Ян Виткевич. В юности его осудили за сочувствие польским мятежникам и сослали в Оренбург солдатом. Со временем Виткевич дослужился до офицерского звания и выучил несколько восточных языков. Самой яркой страницей его жизни стала миссия в Хиву, Бухару и Кабул в 1835-1839 годах.
В то время в Среднюю Азию стали активно проникать англичане. Они вплотную приближались к российским границам. Но камнем преткновения для них был Афганистан.
Когда англичане уже практически установили над ним контроль, в Кабуле появился Виткевич. За два года он свёл на нет десятилетние усилия британских резидентов. В итоге Англия вступила в войну с Афганистаном и проиграла её. А Виткевич вернулся в Петербург, где был убит при загадочных обстоятельствах.
Раскаявшийся декабрист
На западном направлении деятельность российских разведслужб в то время в основном сводилась к нейтрализации польских политэмигрантов. Особых успехов в этом деле достиг раскаявшийся декабрист
Яков Толстой, живший во Франции. Он не только мешал полякам строить заговоры, но и, подкупив с десяток редакторов французских газет, пытался формировать положительный имидж России за рубежом.
В целом же при Николае I разведкой пренебрегали. Это привело к тому, что политическая изоляция России во время Крымской войны стала для Петербурга неприятным сюрпризом. Хотя данных о намерениях европейских держав хватало. Но не было единого центра, который мог эту информацию систематизировать и довести до сведения императора.
С воцарением Александра II внешняя разведка всё больше становилась делом военных, а не дипломатов. Именно это во многом предопределило победу в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Накануне и во время войны на Балканах с успехом работал полковник Пётр Паренсов. Он предоставил ценнейшую информацию о плачевном состоянии османской армии, которая на бумаге выглядела грозной, но рассыпалась под ударом русских войск. Его работу можно сравнить с действиями типичного разведчика-нелегала. Паренсов не раз тайно переходил границу, копировал секретные документы, вербовал осведомителей.
Но из положительного опыта снова не были сделаны организационные выводы.
Перед Русско-японской войной русские разведчики за рубежом руководствовались инструкцией 1856 (!) года о деятельности военных агентов. Итог оказался неутешительным: Россия практически ничего не знала о Японии и катастрофически её недооценивала.
Откровения немца
Плачевную ситуацию попытались исправить. В 1905 году в Академии Генерального штаба ввели курс тайной разведки. Это принесло плоды: накануне Первой мировой войны в России имелась достаточно развитая система военной разведки, не уступавшая спецслужбам других государств. Эта система включала в себя центральный орган управления - отдел генерал-квартирмейстера в Главном управлении Генштаба - и подчинявшиеся ему органы глубокой агентурной разведки, которые получали информацию из-за границы. В штабе каждого военного округа имелось своё разведывательное отделение. Кроме того, в случае начала военных действий предполагалась организация войсковой, воздушной и радиоразведки.
Накануне первой мировой войны было получено много важных документов, раскрывавших мобилизационные планы Германии и Австро-Венгрии, их намерения по ведению боевых действий против России, системы крепостей и укреплений. Начальник разведывательного отдела Германского генштаба Вальтер Николаи в мемуарах писал: "Захваченные после сражения у Танненберга материалы указывают, что штабы русской армии были снабжены данными о Германии как театре военных действий в таком изобилии, что большего нельзя было и желать".
В 1903 году были обособлены органы контрразведки: из состава Генерального штаба выделили Разведочное управление под началом жандармского ротмистра Владимира Лаврова. К 1914 году было выявлено более 600 шпионов иностранных государств - от мелких агентов до штаб-офицеров. Одним из самых ярких успехов контрразведки стало разоблачение подполковника Гримма - адъютанта штаба Варшавского военного округа, много лет работавшего на австрийцев.
Шпион № 1
Между прочим, именно с Австро-Венгрией связано и самое выдающееся достижение российских разведслужб. Ими был завербован руководитель австрийской контрразведки полковник Альфред Редль. Он работал на Россию не ради какой-нибудь идеи, а за солидное вознаграждение. За несколько лет редль выдал практически всё, что можно было знать об австрийской армии, её военных планах, вооружении и снабжении.
Он попался на удочку ещё в 1900 году, когда побывал на стажировке в Варшаве. Но тогда он особого интереса не представлял. Редлю пригрозили обнародовать его гомосексуальные связи и отпустили с миром. До поры до времени.
В 1906 году на Редля вышел российский консул во Львове (Львов тогда принадлежал Австро-Венгрии). Константин Пустошкин. Он предложил австрийцу деньги. Чтобы объяснить своё внезапное богатство, Редль принял наследство от никогда не существовавшего русского родственника. Курировал нового агента полковник Николай Батюшин - начальник разведки Варшавского военного округа. Он сдавал Редлю мелких и потерявших значение российских агентов. Австриец их разоблачал и успешно продвигал по службе. И дослужился до такого поста, что, по мнению ряда военных специалистов, стал "самым важным агентом иностранной державы из всех шпионов, действовавших в Европе накануне Первой мировой войны".
Благодаря донесениям этого шпиона Австро-Венгрия в начале войны потерпела ряд сокрушительных поражений от России и Сербии. Но сам Редль этого не увидел. Он погорел по глупости и вынужден был застрелиться в 1913 году.
К сожалению, с началом войны Ставка верховного главнокомандующего совершила крупный просчёт: деятельность разведки была сосредоточена на борьбу с внутренним врагом. Это до крайности сузило возможности резидентов за границей, хоты порой им удавалось добывать ценную информацию.
Скорее всего, из допущенных просчётов были бы сделаны верные выводы, но все планы спутала революция. А дальше была Гражданская война со своими героями разведки и контрразведки. Борис ШАРОВ журнал "Русская история" № 1 \ 2024------------
История разоблачения Альфреда Редля
Накануне Первой мировой войны разразился громкий скандал: офицер с безукоризненной репутацией, руководивший военной контрразведкой Австро-Венгрии, Альфред Редль оказался русским агентом, который на протяжении многих лет продавал секретные данные. Эта новость в 1913-м прогремела как гром среди ясного неба, шокировав не только императора Франца Иосифа, но и всю общественность.
В венгерской прессе поднялась волна возмущения, спровоцировавшая бурные дебаты на тему нравственной распущенности военных, а также отсутствие патриотизма.
Бичевать виновника толпа не могла - Альфред Виктор застрелился 25 мая.
Ему было 49 лет. Свести счеты с жизнью он решил после того, как его махинации стали известны и разоблачение было неминуемым.
В краткой докладной записке в военную канцелярию императора, которая была подана уже на следующий день после его гибели, начальник генерального штаба австро-венгерских войск Конрад фон Гетцендорф писал: «В соответствии со служебным регламентом, часть первая, сообщаю вам, что проведенное непосредственно после смерти полковника Альфреда Редля, начальника штаба VIII корпуса, расследование показало с полной достоверностью следующие причины его самоубийства: 1) гомосексуальные связи, которые привели к финансовым затруднениям 2) продажу агентам иностранной державы служебных документов секретного характера».
Эта история началась в 1901 году. В то время выпускник Венской военной школы, Редль входил в русскую группу разведбюро генерального штаба. Благодаря славянскому происхождению (он родился в Лемберге, ныне Львове) и блестящему знанию русского языка, Альфред быстро продвигался по службе. Заслужив доверие руководства, он в звании майора возглавил отделение, которое курировало так называемый «наступательный шпионаж» и «пассивную разведслужбу».
В 1901 году он попал в поле зрения Августа Пратта, сотрудника варшавского агентурного центра русской охранки, который вскоре раздобыл пикантные подробности жизни бравого майора.
Информация о любовных похождениях с одним из молодых офицеров могла стоить Редлю карьеры, и он не на шутку перепугался, поняв какие козыри есть у Пратта.
Поддаться на шантаж также помогло то, что Август пообещал щедрое вознаграждение за ценную информацию. В 1903 году Редль был завербован.
Считается, что именно благодаря нему потерпела провал австрийская агентурная сеть в России: Альфред на протяжении 10 лет выдавал русскому командованию шпионов, проживавших в Петербурге.
По одной из версий, сохранять свою подрывную деятельность в секрете ему позволяло то, что он требовал от партнеров ответной жертвы – агента русской секретной службы, разоблачить которого он мог бы как сотрудник генштаба. Такие подставные «разоблачения» помогали Редлю повышать свой рейтинг в глаза руководства и укреплять авторитет как ценного сотрудника.
В те годы отзывы о нем были блестящие. Военный прокурор, подполковник юридической службы в отставке доктор Ганс Зелигер, познакомившийся с ним в 1904 году, писал о Редле: «Он был любезен, настоящий джентльмен… Во время моего многомесячного пребывания в Галиции мы встречались едва ли не каждый вечер. Потягивая дорогое вино и попыхивая сигарой, Редль, обычно избегавший общения с армейскими офицерами, выказывая тем самым некую благородную неприступность, делался разговорчивым».
Он рассказывал молодому юристу о том, что его отец работал сначала на железной дороге, дослужившись до должности в военной прокуратуре при главном штабе в Лемберге. Жила семья скромно: Альфред был вторым ребенком в многодетной семье, которая жила на 55 гульденов в месяц. «Несмотря на мое немецкое имя, я русин. Говорить по-немецки я научился по-настоящему лишь в средней школе», - не стесняясь, признавался он. Роковой футляр
В годы сотрудничества с русской секретной службой, Редль сумел не привлекать к себе внимания. Он был очень осторожен. В Вене старался не контактировать с русскими резидентами, выбирая для встреч шикарный карлсбадский отель. Данные, которые он добывал для России, стоили немалых денег. Историки считают, что порой его вознаграждение даже превосходившее годовой бюджет всего разведбюро австрийского генштаба. Но и польза от такого партнерства была колоссальной: благодаря Редлю в генштаб попадала нужная дезинформация.
Чтобы объяснить свое финансовое благополучие, Альфред использовал версию о хорошем наследстве, которое неожиданно свалилось на его голову. Для его коллег этой версии было достаточно.
Не забывал он и о своем «сердечном друге», из-за которого и был завербован другой страной. Ему он делал королевские подарки: скакунов, спортивный автомобиль, квартиру и даже установил ежемесячный оклад.
Погорел Редль буквально на пустяке – выйти на его след помог футляр перочинного ножика.
Началась история с того, что весной 1913 года в главном венском почтамте у Мясного рынка долго пролежало письмо, направленное некоему г-ну Никону Ницетасу. В нем отправитель говорил, что все предложения Никона приемлемы, просил писать в Норвегию и прилагал целых 7000 крон. Получатель долго не забирал послание и оно вернулась в Берлин. Историки предполагают, что Редль, переведенный из Вены в Прагу, или не мел возможности долго забрать письмо, или просто забыл о нем. Но этот момент стоил ему жизни.
В Берлине письмо вскрыли, чтобы узнать что-то об отправителе. Крупная денежная сумма и странные адреса привлекли внимание немецкой почтовой цензуры. Вскоре было установлено, что для отправки письма был использован один из «ящиков», используемых русской разведкой в Берне. До середины мая поступило еще два новых письма на имя г-на Никона Ницетас. Разведка стала ждать, когда же тот придет на почту, чтобы забрать свою корреспонденцию.
И вот этот день настал: некий господин в штатском пришел на почту и забрал послания. Три сыщика последовали за ним, но незнакомец взял такси и уехал. Позже, расспросив водителя, они узнали, что он отвез своего пассажира в гостиницу «Кломзер» и тот, кстати, забыл в машине футляр перочинного ножика. Придя в отель, сыщики предъявили футляр портье, который сразу узнал предмет и сообщил, что тот принадлежит начальнику штаба пражского корпуса полковнику Редлю.
«Услышав сообщение, что многолетний член нашего разведывательного бюро, военный эксперт на многочисленных шпионских процессах разоблачен как предатель, я окаменел. Потом пошла печальная работа», - вспоминал тот день капитан Макс Ронге, занимавшийся этим делом.
После допроса, на котором он признал вину, Редль застрелился прямо в номере отеля «Кломзер».
Первое время австрийское командование пыталось скрыть эту историю. Самоубийство подавалось как «припадок сумасшествия высокоталантливого офицера». Однако вскоре в иностранной прессе появились подробности разоблачения и скрывать правду стало невозможно. Торжественные похороны были отменены, а о Редле заговорили как о самом циничном двойном агенте, которому удавалась более 10 лет передавать другой державе ценные данные. инет
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
