Фёдор Эрисман придумал школьную парту, которая простояла сто лет
Профессиональные болезни школьников — близорукость и нарушения осанки — беспокоили врачей ещё 150 лет назад.
Если в начале XIX века в России сомневались, нужно ли учить народ грамоте, то после крестьянской реформы 1861 года в стране начался педагогический бум. Повсюду открывались народные школы, учителя и мыслители спорили о программах и методиках.
При этом никакой специальной мебели в классах не было: дети занимались за столами, сидели на стульях или скамьях.
На то, что такая мебель вредит здоровью, обратил внимание петербургский офтальмолог Фёдор Эрисман, урождённый Фридрих Гульдрейх. Он родился в Швейцарии, где получил медицинское образование и познакомился с будущей женой Надеждой Сусловой. Она тоже училась медицине (в то время в России женщин в университеты не допускали) и стала первой русской женщиной-врачом.
Вместе супруги приехали в Россию. Гульдрейх принял православие, стал Фёдором Фёдоровичем и начал частную офтальмологическую практику. Тогда он обратил внимание, что зрение у учеников к выпускным классам часто снижается. Обследовав учеников 15 гимназий, в 1870 году он опубликовал работу «О влиянии школы на происхождение близорукости». А после придумал первую конструкцию парты, которая была названа его именем.
За основу он взял расчёты швейцарского доктора Фарнера, который представил свою парту пятью годами ранее. Парта Эрисмана — это скреплённые между собой скамья и стол.
Столешница наклонена: ученик, сидя ровно, видит книги и тетради под прямым углом. Скамейка заходит за край стола, спинка поддерживает поясницу, подставка даёт упор ногам.
Это была жёсткая конструкция: ученик не мог ни отклониться от стола, ни ссутулиться за ним. Сидеть можно было только в одном положении, но благодаря эргономическим расчётам это было удобно. Парты изготавливали из дуба и выпускали в четырёх (по некоторым данным — в семи) размерах. По указу Александра II их стали устанавливать во всех школах.
Была одна проблема: одноместные парты стоили дорого и занимали слишком много пространства. Требовались большие классы, чтобы усадить всех учеников. 15 лет спустя проблему решил Пётр Коротков — сельский учитель, бывший студент, сосланный на Урал за революционную деятельность.
Он придумал сделать парту двухместной, а также добавил несколько важных мелочей: крючки для сумок сбоку, выемки для чернильницы и перьев, полку для книг под крышкой. Саму крышку Коротков сделал складной. Теперь ученик, вставая для ответа, не вылезал из-за парты, а одним движением откидывал вверх свою половину столешницы. В 1887 году Коротков получил патент на изобретение и медаль на Урало-Сибирской кустарно-промышленной выставке.
«У нас такие парты были в первом классе, а потом нас пересадили за обычные столы. Мы радовались, что теперь занимаемся „как взрослые“. Но на самом деле за партой было куда удобнее — сидеть, писать, а ещё — списывать! В парту мы складывали книжки и ранцы — они на полке отлично умещались. А когда перешли за столы, их стало некуда девать» Ольга, 1986 год выпуска
Школьная парта Эрисмана пережила революцию и перекочевала в СССР. Правда, в 20-е годы посидеть за ней могли немногие: школ едва хватало для половины желающих. Нарком просвещения Анатолий Луначарский в 1920 году жаловался, что на один карандаш приходится 60 учащихся, а на одну чернильницу — 100 учащихся. Зато эти годы были временем экспериментов: совместное обучение, отмена домашних заданий и уроки политграмоты
вместо истории. К концу десятилетия основные материальные проблемы решили, тогда же появились единые учебные программы.
Парты Эрисмана поставили не только в начальной, но и в старшей и вечерней школах. Ученики вставали, с грохотом откидывали дубовые крышки, педагоги из года в год тренировали детей тихо открывать парты. Именно их можно увидеть в советских фильмах примерно до середины 1960-х: «Друг мой, Колька!», «Весна на Заречной улице», «Дикая собака Динго», «Аттестат зрелости».
«Многие сейчас удивляются — как можно было за такими партами учиться, с них же всё скатывается! Но ничего с них не скатывалось, потому что советские парты были слегка шершавыми, ещё и во много слоев покрашенными. И сидеть было удобно. А потом, когда поставили стулья, острые углы стали рвать колготки».
Ирина, 1985 год выпуска
К 1970-м годам парты стали удешевлять: делали не из дорогого дерева, а из ДСП, сократили размерный ряд, скамью заменили стульями. В последнем был только один плюс: классы стало легче убирать. Уборщиц в школах не было, порядок наводили сами ученики, а вымыть или просто подмести пол под монолитными дубовыми партами было практически невозможно.
В остальном же случилось то, против чего выступал Эрисман: ученики получили возможность отодвигаться от стола и менять позу, стали сутулиться: мебель зачастую не подходила по росту. Старинные парты сначала оставались в начальной школе, потом только в первых классах, а потом и оттуда исчезли. Был ещё промежуточный вариант, когда наклон столешницы регулировался железной ручкой. Но он не прижился. В фильме «Вам и не снилось» 1980 года стулья и парты уже современные, на металлическом каркасе и без наклона.
«Я пошёл в школу в 1969 году в Латвии, и у нас были такие парты. Стояли они класса до 6-7. Были рассчитаны на рост примерно 150 сантиметров, поэтому к старшим классам за ними становилось тесно. А так было удобно. На внутренней стороне стола оставляли друг другу послания, договаривались одновременно грохнуть крышкой, чтобы испугать учительницу. А ещё мы сами их чинили — на уроках труда».
Виктор, 1979 год выпуска
Сегодня по СанПиН парты с наклонной столешницей должны стоять как минимум в начальной школе: «Основным видом ученической мебели для обучающихся I ступени должна быть школьная парта, обеспеченная регулятором наклона рабочей плоскости. Во время обучения письму и чтению наклон рабочей поверхности должен составлять 7–15°». А вот использовать скамейки вместо стульев правила не разрешают. Так что хотя и находятся мастера, готовые воспроизвести классическую парту по чертежам, пока она живёт в основном в музеях и старых фильмах.
Зато в школах стал появляться другой старинный предмет — конторка, стол для работы стоя. В XVIII–XIX веках такой использовали чиновники и служащие, а теперь и ребёнок, устав сидеть за партой, может сменить положение прямо во время урока.
Алина Терехова
ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Однако наиболее важный вклад в развитие российской гигиены Эрисман внес в 1882 году, когда он был назначен первым руководителем кафедры гигиены в Московском университете. Уже в самом начале своей преподавательской деятельности он сумел очень точно и комплексно сформировать сферу интересов медицинской гигиены и сумел всерьез заинтересовать не только своих студентов, но и общественность. Не зря всего через 8 лет в 1890 году кафедра была преобразована в отдельный гигиенический институт.
Впрочем, даже в начале работы он умудрялся эффективно заниматься исследовательской деятельностью, преподаванием, курированием и работой санитарным врачом всего Московского уезда. В 1883 году он получил степень доктора медицинских наук, а уже через год начал принимать активное участие в работе строительного комитета, занимавшегося переносом медицинского университета в другое место столицы.
После открытия гигиенического института при нем была открыта санитарная станция, в которой Эрисман со своими подопечными практиковался, вел практические занятия и по совместительству помогал сотням людей. Параллельно с этим в своей гигиенической лаборатории он вместе с учениками и последователями занимался выяснением причин возникновения и распространения тех или иных болезней. Все результаты его исследований воспринимались коллегам крайне серьезно, и благодаря такому тесному взаимодействию, отечественная медицина преображалась прямо на глазах, обрастая новыми важными элементами, помогающими спасать жизни.
Сам же Федор Эрисман занимался еще и тем, что проверял многие типы продуктов, формировал для них нормы хранения и использования, чем серьезно помог в создании производственных стандартов, ведь пищевые отравления достаточно часто являлись причиной серьезнейших проблем со здоровьем, свидетелем которых он и сам оказывался не раз.
КОНЕЦ ЖИЗНИ
К сожалению, в 1896 году во время студенческого бунта профессора Эрисмана сначала арестовали, а затем и уволили за то, что он слишком вольно выражал свое мнение и поддерживал молодых бунтарей. В связи с этим доктор уехал в Цюрих, где его встретили и приняли с распростертыми объятиями, как известного и влиятельного научного деятеля. Там он устроился заведовать санитарной частью городского управления, где успешно проработал последние 15 лет своей жизни и успел написать немало медицинских трудов.
Даже несмотря на то, что руководство Московского медицинского университета поступило крайне несправедливо с профессором Эрисманом, его вклад в развитие мировой медицины не был забыт, и именно его работы и исследования стали той основой, которая помогла сформировать здоровое общество и навсегда искоренить многие болезни.
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
