Эпиграф. "Это не наши, наши-то, горемычные, в Сибирь пешком идут» (реплика из народа в адрес декабристов)
ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ РУД Нам сложно представить, какие чувства испытывали декабристы, отбывая в Сибирь на каторжные работы. Одно можно сказать точно: о развитии культуры этого далёкого края они думали меньше всего. Но, как говорится, не было бы счастья, дп несчастье помогло. Люди высокообразованные, они были не способны обходиться без пищи для ума, каковой для них стала просветительская деятельность. Подробнее об этой стороне жизни бывших бунтовщиков согласился рассказать
ОЛЕГ ДЕЙНЕКО (автор фотоальбома "Акша: история декабристов")
-- Олег Анатольевич, чем занимались декабристы в ссылке?
-- Конечно, работали - в соответствии с приговором. Но часто вовсе не так тяжело, как о том думали в свете, а позже писали именитые литераторы. Первая партия из 8-ми декабристов была отправлена в Нерчинский завод, на Благодатный рудник, с тем, чтобы трудиться в шахтах на вечной каторге. Однако царская милость под давлением общественного мнения двигалась быстрее, чем обозы, доставлявшие декабристов к месту отбывания наказания. К тому моменту, когда они прибыли на рудник, срок их каторги был сокращен до 20 лет, а впоследствии не раз уменьшался.
Е.П.Оболенский, С.Г.Волконский, А.И.Якубович, С.П.Трубецкой, В.Л.Давыдов, П.И.Борисов и А.З.Муравьёв нашли работу в шахтах рудника тёплой и относительно не пыльной. Понятно, что не приспособленные к физическому труду аристократы не столько работали, сколько коротали время в подземелье. Начальство рудника не возражало.
Однако столичные доброжелатели столь преуспели в описании ужасов нечеловеческого труда в шахтах, что власти распорядились перевести декабристов на более "лёгкие" работы: их поставили на поверхность рудника - переносить добытую руду. Но таскать тяжести им не слишком хотелось, поэтому многие из них попросту сказывались больными. Так, в сентябре 1827 года декабристы должны были отработать 19 смен. Но полностью выполнили норму лишь Е.П.Оболенский и П.И.Борисов. Остальные симулировали различные - в основном простудные - заболевания. С.Г.Волконский отработал только 3 смены, а А.З. Муравьёв - две.
Когда же каторжан перевели в Забайкалье, в Читу и окрестные селения, то власти вовсе схватились за голову: они не знали, чем занять политических заключённых! Часто им давали самую простую работу.
Например, засыпать овраг или перемолоть зерно на мельнице. Но и тут именитые заговорщики не слишком усердствовали: обычно они нанимали местных жителей, чтобы те трудились за них.
-- Откуда же у декабристов деньги на каторге?
-- Их обеспечивали состоятельные родственники, оставшиеся в Москве и Санкт-Петербурге. Они присылали им огромные - даже по меркам обеих столиц - суммы. Для Забайкалья же деньги были просто невообразимыми.
В итоге власти ограничили суммы переводов до 500 рублей в год на самого заключенного и до 2 000 рублей на его супругу, последовавшую за ним в ссылку. Однако под давлением общественности все ограничения вскоре были сняты. С этого момента в Чите и её окрестностях началась новая - практически столичная - жизнь!
На Петровском заводе появилась Дамская улица - с коттеджами в несколько этажей по 300 кв. м. каждый. Их построили жены заключённых - и извели весь хороший лес в округе. Поэтому тюрьму для самих декабристов пришлось возводить из плохой древесины. Но и из неё камеры вышли на славу: в них было по несколько комнат, где заключенные могли принимать своих жен и друзей!
Кроме денег, в Читу бурным потоком потекли модная одежда, книги, музыкальные инструменты. В частности, квартет, организованный ссыльными, играл на скрипках и виолончели работы лучших европейских мастеров.
-- А чем, кроме "работы", декабристы занимались в Забайкалье?
-- О, у них было очень много занятий! Ведь по сути эти образованнейшие люди, лучшие представители своего класса, оказались предоставлены сами себе. Прежде их время отнимала служба или работа. А теперь он могли заниматься тем, что их действительно увлекало. У них появились кружки по интересам, они читали научные лекции, проводили философские диспуты и даже устраивали шахматные турниры.
Некоторые ссыльные взялись за сельское хозяйство: бывшие землевладельцы, они хорошо разбирались в этом вопросе. Кстати, в те поры жители Забайкалья выращивали лишь капусту да лук. И декабристы быстро исправили это недоразумение: с их лёгкой руки местные крестьяне стали сажать картошку и плодовые сады, ставить парники, они даже умудрялись выращивать дыни и арбузы!
Помогали декабристы и с технической частью: их усилиями в Петровском Заводе появилась, например, мукомольная мельница. А кончилось всё тем, что бывшие бунтовщики создали "Каторжную академию", где обучали местных жителей точным наукам, истории и даже медицине. Так что в тюрьме на Петровском Заводе декабристам жилось комфортно и интересно.
Они приносили пользу. Однако по-настоящему развернулись, когда их перевели с каторги на поселение.
-- в чём это выразилось?
-- Декабристы не могли вернуться в столицы даже после отбытия срока наказания. Им предстояло жить в Сибири и Забайкалье. Свободы у них стало больше, но существенно сократились денежные потоки, присылаемые родственниками: одни из них умерли, а другие стали понемногу забывать о каторжанах. Пришлось бывшим бунтовщикам выживать самостоятельно.
Так, Н.Бестужев, сделавшийся в Петровском Заводе искусным часовщиком, кузнецом, токарем и слесарем, изготавливал часы и мастерил игрушки для детей. Но большинство декабристов к физической работе не годились, поэтому занимались научной, торговой и просветительской деятельностью. Волконские, например, открыли домашний театр, пользовавшийся большой популярностью в Иркутске, а Ф.Б.Вольф - аптеку, так как в прежней жизни он был полковым врачом.
Достаточно много сведений сохранилось о просветительской деятельности В.К.Кюхельбекера. Его отправили на жительство в селение при пограничной крепости Акша, чему Вильгельм Карлович был очень рад. Теперь он мог свободно гулять, наслаждаться природой сибирского края и быть полезным обществу. Сотенный командир крепости - А.И.Разгильдяев - предложил Кюхельбекеру стать учителем для его детей. Декабрист согласился, а впоследствии развил в Акше бурную культурную и образовательную деятельность. Давал частные уроки, заложил основы женского образования, обучая 12 девочек, написал программную статью "О терминологии русской грамматики", принимал экзамены в казачьем училище. Благодаря Кюхельбекеру Акша стала одним из основных культурных центров Забайкалья.
Не менее добрую память оставил о себе в Акше и П.В.Абрамов. Бывший член "Союза благоденствия", он помогал местным жителям и каторжникам деньгами, а также участвовал в создании местной библиотеки.
В Акше отбывал ссылку и капитан К.П.Торсон - участник кругосветного плавания Ф.Ф.Беллинсгаузена и М.П.Лазарева, во время которого была открыта Антарктида. Декабрист много выступал с лекциями и увлекательными рассказами о своём удивительном путешествии. Кроме того, он помогал местным жителям, совершенствуя орудия сельскохозяйственного труда. Отдельные его предложения были направлены в Санкт-Петербург, где нашли благоприятный отклик для внедрения профильными министерствами.
Артамон Муравьёв, состоявший в "Союзе спасения", и в "Союзе благоденствия", и в Южном обществе декабристов, трижды вызывался на цареубийство, а потому был приговорён к смертной казни, впоследствии замененной каторгой. В Сибири он неожиданно увлёкся медициной. И так преуспел, что в итоге лечил местных жителей от всех болезней, начиная с цинги и заканчивая ранениями, полученными на охоте.
Бывшим каторжанам были определены для постоянного пребывания разные сибирские поселения - Баргузин, Иркутск, Ялуторовская, Чита, Петровский Завод, Витим, Батурино, Верхнеудинск и т.д. Поскольку им пришлось самостоятельно себя обеспечивать, они взялись за просветительскую деятельность: открывали школы, театры, библиотеки, занимались наукой. Словом, всюду, где они появлялись, тут же расцветала культура и поднимался уровень образования местных жителей. Беседовал Дмитрий СОКОЛОВ
Прав ли был великий поэт ?
Справка
За участие в мятеже осуждено 121 человек. В Сибирь (на каторгу, в ссылку, поселение) отправлен 91 человек. Только 8 человек были под землей в Нерчинских рудниках. С 1839 года среди каторжан уже не было ни одного «пожизненно осужденного».
... Из воспоминаний декабристов
- «Тройки помчали нас с рассветом… Встретился по дороге в Петербурге с женой, лошадей переменили и с обычной быстротой ехали все далее и далее».
- «Повсеместно от Тобольска до Читинского острога, принимали нас отменно и усердно, навязывали булки в сани, укутывали нас чем могли и провожали с благословениями».
- «назначит нам работу только для формы… Иногда меня тревожила мысль что нас могут употребить в ту же работу, которую несли простые ссыльнокаторжные. Я видел сам, как они возвращались с работы, покрытые с ног до головы соляными кристаллами – они работали без рубашек – каждая пара работников должна выделить из соляного источника в соляную варницу известное число ушатов соляной влаги… На другой день урядник Скуратов принес два топора и сказал, что мы назначены в дровосеки, … шепотом же он объявил, что мы можем ходить туда для прогулки и что наш урок будет исполнен без нашего содействия» (Мемуары декабристов).
- «Работа была нетягостна: под землей вообще тепло, но я брал молот и быстро согревался. В 11.00 работа прекращалась и начинался обед… Мы пользовались полной свободой внутри казармы…»
- «Труднее всего для правительства было устроить нашу работу…прямо отказаться от нее оно не хотело и потому придумывало всякие пустяки, в которой собственно никакой работы не было, а только мучили нас понапрасну… Разумеется, о работе никто и не думал, но чрезвычайно неприятно было ходить два раза в день на работу и находиться на открытом воздухе (закапывали овраг, кидали в него землю), особенно в ветреный день… К зиме же вздумали дать другую работу. Поставили в какой-то избе ручные жернова, находящиеся в обычном употреблении в Сибири. Разумеется, и тут никто не работал, кроме тех, кто сам хотел упражняться в этом для моциона. Работать же нанимались за нас сторожа на мельнице по 10 копеек с человека (норма намолота 10 фунтов).
Перед тем, как идти на работу, начиналась суета между сторожами в казематах и прислугою в домах наших дам. Несут на место работы книги, газеты, шахматы, завтрак или самовары, чай и кофе, складные стулья, ковры и пр. Казенные рабочие в то же время везут носилки, тачки и лопаты, если работа на воздухе у «Чертовой могилы» (оврага, который надо закопать). Наконец, приходит офицер и говорит: «Господа, пора на работу. Кто сегодня идет?» (потому что по очереди (!) многие сказываются больными и объявляют, что не могут идти). Если уж слишком мало собирается, то офицер говорит: «Да прибавьтесь же, господа, еще кого-нибудь. А то комендант заметит, что очень мало». На этот раз кто-нибудь и отзовется: «Ну, пожалуй, и я пойду». (Больше шли, кому надо было повидаться с кем-нибудь из других казематов).
Вот выходят, и кто берет лопату для забавы, а кто нет. Неразобранные лопаты несут сторожа или везут на казематском быке… Место работы превращается в клуб; кто читает газеты, кто играет в шахматы; там и сям кто-нибудь для забавы насыпает тачку и с хохотом опрокидывает землю и тачку в овраг, туда же летят и носилки с землею; и вот присутствующие при работе зрители, чующие поживу, большею частию мальчишки, а иногда и кто-нибудь из караульных, отправляются доставлять изо рва за пятак тачку или носилки. Солдаты поставят ружья в козлы и залягут спать; офицер или надзиратель за работой угощается остатками нашего завтрака или чая…». То, как декабристы портили зерна, тоже относим в пункт про отдых.
Очевидец «работы», дьячок С.Малков, вспоминает:
- «Была устроена казарма и в ней ручные мельницы для помола круглого хлеба, но в их руках (руках декабристов) это была игрушка; не зная, как должно с ней обращаться, они для забавы вертели жернова попеременно, и вместо муки у них получалась крупа, которую они отдавали прислуге и бедным людям, а муку покупали за свой счет».
Жили декабристы хорошо, вначале были общие чтения, концерты, пения, обсуждения полит-новостей. Потом пошли пикники, обеды, балы.
- «Некоторые сделали было попытку обратить все на старый лад и ввести весь светский церемониал» (Д.И.Завалишин). Пошли пьянство, карты, грызня.
Из книги «Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-ых годов", т.2, 1933, стр 245-246:
«Еще в первом самом каземате в Чите начали с того, что стали заставлять мальчишек-каморников приносить тайно водку, поили их до пьяна и завели с ними педерастию…Вдруг открывается, что два главные деятеля 14 декабря Щепин-Ростовский и Панов находятся в гнусной связи…(еще в Петропавловской крепости)… Под предлогом, что Барятинского, находившегося в сильной степени заражения сифилисом, нельзя лечить в общем каземате, выхлопотал ему разрешение жить в отдельном наемном домике, и так как товарищам Барятинского дозволялось туда ходить к нему…, то его домик сделался притоном разврата, куда водили девок… Все, кто имел средства, захотели также иметь домики…Затем свободный выход в дома к женатым давал возможность ходить куда-угодно. Вследствие всего этого разврат распространился по всей Чите…».
В домах Трубецкого и Волконского (там жили жены) были десятки слуг у каждого, акушерки, гувернантки. У Волконской в доме стоял рояль (не поленились привезти из дома). В казематах стало просторно, т.к. декабристы перебрались в дома. Пошли праздники, пикники в поле, обеды, балы. Несмотря на запрет вести семейную жизнь жены декабристов начали рожать.
А что касается работы, то вскоре труд на мельнице, где декабристы портили зерно, вообще отменили. Раз зашел в один каземат комендант, перекрестился и сказал, что, слава Богу, хоть одного нашел, а то весь каземат пустой. Т.к. на «каторге» работы не было, учредили разные мастерские, зимой заливали каток.
Как пишет Завалишин, «комедия разыгрывалась с большим искусством». Комедию разыгрывали декабристы и надсмотрщики.
А в 1828, когда сняли кандалы, выступил струнный квартет: Вадковский (скрипка за 6000 рублей), Крюков, Юшневский, Свистунов. Но Свистунов не только концертировал, поскольку у его семейства было 5000 душ крепостных. Музыкант Свистунов, видимо, в свободное от квартета время развлекался следующим образом.
Из «Воспоминаний и рассказов деятелей тайных обществ», т.2, 1933, стр 343:
«Будучи богатым декабристом, и воспитанный в иезуитском пансионе Шабо, он «на каторге предавался крайними степеням разврата…, был коноводом группы… Деньги, которые допускались для вспоможения товарищам, употреблял на развращение невинных девушек… Он сманил одну жившую у супруги его товарища семейную девушку Александру, и сумел развратить ее до того, что она продала родную сестру, да еще и хвасталась, что продала за такую цену какую-де дают разве за добрую кобылу». Открытую для бедных детей школу в Петровском заводе компания декабристов «сделала орудием педерастии». «В семействе своем Свистунов видел дурные примеры той смеси католического суеверия с развратом, которые тогда обуяли многие русские семейства, сестры его были замужем за иностранцами» (за французским консулом и т.п.).
Чтобы обезопасить себя, группа декабристов-развратников менялась номерами, в итоге они полностью заняли одно из отделений, чтобы не было лишних глаз, следовательно, группа состояла примерно из 12 человек.
Переезд в Петровский завод в 1830 Эпиграф. «Жратва от пуза!» (Из кинофильма «Республика ШКИД»)
А что вообще за гранью фантастики — так это чудесный турпоход с массой обслуги. Кандалов уже как два года не было, хотя советские сказочники писали про «звон кандалов» и Марсельезу во время этого путешествия.
600 км проехали за семь недель. Примерно 20 км в день, рядом повозки, перевалы, перекусы, куча слуг, охрана. Перед декабристами за день до их приезда ехал один из декабристов с офицером, готовил жилища и еду для коллег. Куча народа ставила юрты, крестьян выселяли для ночевки «туристов» из домов, готовили бани, крестьяне должны были обслуживать туристов. Советские сказочники описывали плачущих баб, слушающих как поют каторжные декабристы Марсельезу. Однако, факты это опровергают.
Туристы-декабристы вспоминали турпоход в Петровское как лучшее время в жизни, много здоровья они получили от похода. М.А.Бестужев так и написал:
«…Тут мы запаслись силами на многие годы. Погода стояла прекрасная, переходы не утомительны, тем более что через два дня в третий мы отдыхали на дневках». Получается, что автор статьи ошибся: крестьян выселяли не на одну ночь, а часто на двое суток (говоря гостиничным языком), на каждый третий день публика отдыхала от дороги и знакомилась с местными достопримечательностями.
Шли легко, весело: то Кюхельбекер перепутает Марс с Венерой – смех, шутки. То бурятский тайша устроит представление – выпустит и подстрелит оленя (за специальную плату), то посыльный из Читы вернет с дороги Волконского в Читу, ибо не может рожать его жена без присутствия мужа».
Еды навалом. Турист-декабрист Завалишин вспоминает:
«Много нас смешили каморники-буряты (то есть кто убирал за туристами), которые в свою грязную посуду складывали и сливали все остатки кушания, вместе и щи, и кофейную гущу, и пирожное, и говорили, что повезут это домой, чтобы показать своим домашним «что» едят «князья». Уму непостижимо: какие же деньжищи потратило государство, нянькаясь с «французятиной» только при ее перемещении.
Это тоже смешно
Если у вас дети, то в наше время дают материнский капитал, а во времена декабристов если вы не просто преступник, а государственный преступник, то вам полагалось пособие. Смешно, но не надо забывать, что речь шла о белой кости. Были просто преступники, осужденные за обычную уголовщину, а декабристы были государственными преступниками.
Многим государственным преступникам, выходящим из Петровского Завода на поселение, по бедности выдавали пособие из сумм кабинета по представлению местных начальств, естественно, обычным преступникам пособий не давали.
А.К.Кузьмин вспоминает:
«Однажды в Минусинске приходит ко мне разжалованный поручик Свешников, который ранил своего полкового командира, сослан был на каторжную работу, а оттуда, по слабости здоровья, выпущен на поселение и считался в числе обыкновенных преступников.
— Позвольте мне, Александр Кузьмич, — говорит он, — подать вам просьбу? — О чем? – спрашиваю я.
— Хочу проситься из простых преступников в государственные: им дают пенсионы, а я, по бедности, умираю с голоду.
Признаюсь, я не скоро нашелся, что ему отвечать».
Дети декабристов Эпиграф. «Дарья, дело молодое…» (Из фильма «Собачье сердце»)
Уже поговорили о женах декабристов, о самом главном – о деньгах декабристов, а теперь о «самом дорогом» – о детях декабристов.
Местная знать своих дочерей в жены декабристам не отдавала, поэтому они женились на крестьянках, инородках, казачках, вольноотпущенных и ссыльно-поселенках. Естественно, эти женщины — не ровня была бывшим аристократам. Такой возможностью воспользовались 25 государственных преступников. За это платили деньги родителям невест.
Такие «жены» становились «экономками», которые тянули хозяйство, поскольку декабристы обзавелись домами, а жене платить не надо. Никто из декабристов, имевших неофициальных жен, не уехал с ней в европейскую часть России после амнистии.
Не жаждали они видеть и своих детей в европейской части России. Единственным ребенком, взятым с собой после амнистии, оказался сын А.Ф.Бригена (у него в Европе уже было 4 ребенка, а еще двух сибирских дочерей он оставил в Туринском монастыре). Побочных детей имели Пущин, Лорер.
В 1853 друзья прислали в Сибирь дочери Пущина фортепиано, дочка сыграла папе (еще был в Сибири) лицейский гимн, папа растрогался. Потом в 1856 папа был амнистирован, вернулся в Европу, а сына и растрогавшую его дочку папа Пущин оставил в Сибири. инет
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
