Что такое обувные деньги?
Мы рассмотрели, как зарождалась почта, как строились дороги...
А теперь зададим вопрос: а кто нёс и вёз сообщения, приказы,письма цезарей и наместников провинций по всем дорогам империи?
Государственные почтовые гонцы. Их называли курсорами, виаторами, и за свою службу они получали денежное вознаграждение.
Их жалованье называли calctarium, т.е. "обувные деньги", т.к., шагая по дорогам страны, они снашивали не одну пару сандалий. Правители империи хотели также, чтобы их послы и чиновники могли ездить по делам из Рима в самые отдалённые провинции.
Но как? Разумеется, в повозках. На станциях легионеры держали наготове упряжки лошадей для тех, кто приезжал с подорожной, а те, кто жил у дороги, хотели они этого или нет, обязаны были отдавать лошадей. Почта не должна была задерживаться!
По дорогам империи также шли торговцы, а их было великое множество, и те, у кого имелось какое-нибудь дело в соседнем или дальнем городе. Пешком, верхом на коне или в собственной повозке.
Но императорская почта проносилась мимо, не обращая на них никакого внимания.
Так продолжалось до прихода к власти императора Августа (63 г. до н.э. - 14 г. н.э.), период царствования которого считают золотым веком Рима. Он хорошо понимал значение почты, и начал действовать смело и решительно. Римской почте он приказал обслуживать всех граждан.
Во главе императорской почтовой службы он поставил "куркус публикус" - "министра почты", назначив ему огромное жалование. В их обязанности вменялись организация почтовых станций и содержание в исправности дорог.
Почтовые станции - мансио, были расположены на расстоянии одного дня пути. А через каждые 10-15 км можно было поменять лошадей.
На короткие расстояния письма доставлял пеший гонец - cursor publici, а от одной станции до другой - конный посыльный. Лёгкие грузы складывали на повозку, запряжённую лошадью, а тяжелый груз везли буйволы или волы. Для пассажиров тоже существовали повозки.
Безопасность почты охраняли строгие законы. Разбойников и грабителей, напавших на почту, живьём распинали на кресте.
Все работники почты подчинялись военной дисциплине, за письма и грузы отвечали головой. В конце более чем 30-летнего господства императора Августа протяженность дорог Римской почты превышала 76 000 км и 7 500 почтовых станций принимали и отправляли в Европу, Азию, Африку миллионы писем, десятки тысяч пассажиров, перевозили огромное количество грузов.
По всей империи неслись во весь опор сотни почтовых повозок, мчались почтальоны с кожаными сумками, набитыми письмами. С точностью часового механизма работала вся эта огромная машина, прародительница современной почты.
Но дни Римской империи были сочтены. Впервые империя распалась на две части в 395 году: на западно-римскую империю, столицей её остался Рим, и восточно-римскую, её император восседал на троне в Византии. Потом, лет через 80, на западно-римскую империю напали новые жадные до трофеев завоеватели - германцы - и основали на её месте немецко-римское государство, поделив добычу с королями Франков.
Блестяще организованная римская почта распалась, перестала существовать, потому что беспрерывно сменяющимся завоевателям почта была не нужна. С падением Римской империи закончился большой период истории Древнего мира.
--------
"Доставит письмо странствующий подмастерье..."
Еще, вероятно, не утихли междоусобные войны, когда начала действовать почта странствующих подмастерьев. Те, кто хотел передать весточку своим родителям, близким, отправлялись на городскую рыночную площадь, где всегда было полным-полно народу, и расспрашивали всех, стараясь кричать погромче, не идет ли кто в те края, куда нужно отослать письмо. Рано или поздно находился такой человек.
И письмо, весточка отправлялись в дорогу, а рядом с именем адресата была приписка: "Доставит мое письмо странствующий подмастерье..."
За эту "любезность" полагалось вознаграждение. Немного серебра.
А где была гарантия, что письмо попадет в руки тому, кому оно адресовано, что странствующий подмастерье действительно его отнесет?
Вопрос решался просто! Доверитель платил только половину запрошенной суммы.
Вторую половину "почтальон по случаю" получал от того, кому приносил письмо.
Выходит, что посыльный шел за деньгами. Но почта странствующих подмастерьев была очень нерегулярной, зависела от множества случайностей, была медленной, ненадежной.
Монастырская почта
В Европе в то время большинство народов приняло христианство и отказалось от старых языческих богов. Резиденция главы христианской церкви, папы, была в Риме, и оттуда с помощью монахов рассылал он свои послания по всему свету. Эти монахи жили в монастырях и время от времени отправлялись в странствие.
Странствие начиналось в Риме. И вот брел по дороге монах в длинной рясе с капюшоном, сандалиях на босу ногу, и нес с собой письмо, написанное на свитке пергамента. Путь монаха определяли заранее, и, следуя точно по своему маршруту, он должен был стучаться во все монастыри. Настоятель монастыря читал послание и приписывал свое сообщение. Так поступали настоятели всех монастырей.
Когда странствующий монах возвращался в Рим - а его странствие могло длиться годы, - он клал на стол длинный пергаментный свиток, содержащий сообщения настоятелей монастырей о событиях в мире.
В берлинском музее почты хранится одно такое письмо, доставленное монастырскими гонцами. Пергаментный свиток длиной в 5 метров и шириной в 12 сантиметров. 235 настоятелей монастырей записали на нем для папы свои новости и сообщения. 235 известий почти из всех стран тогдашней Европы!
Голубиная почта калифов
Далеко от Европы, в стране сказок "Тысячи и одной ночи" и на египетской земле в те времена правили арабские калифы. В стране калифов вновь возродилась к жизни идея государственной почты. От Александрии до Багдада и от Сирии до глубинных районов Африки действовало 930 почтовых станций. И огромным почтовым механизмом с тысячами служащих, флотом, множеством коней и верблюдов управлял один- единственный человек - багдадский главный почтмейстер. Он обладал такой большой властью, что считался вторым правителем империи после калифа, т.к. знал все, что творилось в бескрайней империи.
Один из главных почтмейстеров ввел новшество для ускорения передачи сообщений - голубиную почту! На лошадях и верблюдах, принадлежащих государственной почте, увозили из Багдада голубей в клетках за сотни, даже за многие тысячи километров. И если потом из провинции нужно было очень срочно сообщить что-нибудь в столицу, писали письмо на тончайшем пергаменте, обматывали им лапку голубя и выпускали птицу на волю. Почтовый голубь устремлялся к Багдаду - со скоростью 50-60 километров в час летели голуби в свою голубятню, откуда их увезли когда-то. Калиф со сказочной щедростью наградил главного почтмейстера за такую хитроумную идею!
Совершеннее, чем в Древнем Риме. Почта монгольских ханов
На кажущейся бескрайней венгерской равнине вечерело. Солнце медленно опускалось за горы, высившиеся на противоположной стороне величественного Дуная, тени легли на башни Буды, где еще совсем недавно правил король Бела IV. Маленький король, который простодушно верил, что сможет воспротивиться тому, что завещал незабвенный Чингисхан, владыка владык, не знающий поражений полководец.
И вместо того чтобы покориться, решил вступить в бой.
Хан Батый, Хан-Солнце - военачальник монгольских орд, поправших Европу, угрюмо усмехнулся и оторвал взгляд от разложенной перед ним карты. А потом выглянул из белоснежной ханской юрты, большой, как дворец, обитой изнутри красным шелком. Откуда-то донесся протяжный крик. Он все приближался, и вот уже из уст телохранителей, стоящих у входа в юрту, раздалось отрывистое и резкое: - Берегись и повинуйся!
И потом снова лишь гул, вобравший в себя все шумы многотысячного монгольского лагеря. Телохранители хана, "неодолимые", с обнаженными мечами, уже снова
молча и неподвижно стояли на своих местах.
Хана Батыя вывел из задумчивости старый Субутай, полководец, составлявший военные планы татар. Он вошел и осторожно кашлянул. Субутай носил такую же простую военную одежду, как и телохранители, но в такой же одежде был и сам хан. Повелитель монгольских орд, воюющих в Европе, снова перевел взгляд на карту. Эта карта была старательно вычерчена китайскими учеными. На ней, начиная от Каракорума, столицы империи великого хана, были нанесены все города и крепости, о которых военачальнику надлежит знать. На извилистых линиях рек намечены пункты, где могут переправиться войска, помечены равнины, где можно разбить лагерь, и те места, где выгоднее всего навязать неприятелю бой. Батый второй раз за этот вечер окинул взглядом всю карту.
Ему нечего стыдиться перед памятью своего деда Чингиса, священного воителя. Еще не прошло двух лет, как в Каракоруме совет великого хана Угедея решил исполнить последнюю волю Чингиса - завоевать весь мир.
Ему, Батыю, досталась западная часть света. Та самая, о которой приносили вести разведчики, уже много лет странствующие по дорогам Европы под видом торговцев. И вот в 1235 году по новому летоисчислению Батый двинулся на запад со ста пятьюдесятью туманами, а в каждом тумане были тысячи непобедимых воинов-всадников. Ну и что было дальше?
Монгольские орды сметали со своего пути всех и вся. Племена, которые жили на границе с русской землей. Половецкое ханство. Потом Киев, Рязань, Москва. После них только прах и пепел. Страна венгров тоже превращена в пустыню, города сожжены, жители перебиты или влачат жалкое, рабское существование. Пройдет немного времени, и они увидят закованного в цепи своего глупого короля Белу, сбежавшего на один из островов Адриатики, того короля, который думал, что сможет воспрепятствовать последней воле Чингисхана, выстоять против натиска Золотой Орды. Ну а потом, что потом?... Волчьи зубы Батыя снова сверкнули в улыбке. Наступит очередь Чехии Вацлава и тех стран, которые лежат за ней. Орды Батыя дойдут до Великого западного моря. Будет так, как мечтал владыка владык.
В этом мире может быть лишь один правитель, великий карако-румский хан, а все остальные - только его слуги, кем бы они ни были раньше! Хан Батый повернулся к Субутаю:
- Как ты сказал, так и будет! Раз Кадан расправился с Белой, непобедимые туманы пойдут на запад.. . все время на запад, пока их кони не омоют свои копыта в Великом море.
Субутай склонил голову, не скрывая радости. - Да будет твоя воля, Хан- Солнце, - сказал он.
И военачальники, что сидели тут же вдоль шелковых стен юрты, поджав под себя ноги и поглаживая жидкие бороды, закивали в знак согласия.
Монгольская конная почта спасает Европу
И вдруг откуда-то издалека тонкий чистый звук проник в островерхую юрту - такой звук, будто ломаются, постукивают друг о друга сосульки на обледенелых ветках кустарника под холодным зимним ветром в монгольской степи. Слабый перезвон сначала заглушался шумом военного лагеря, а потом людской гул внезапно утих, и теперь этот звук был слышен совершенно отчетливо - тонкие голоса серебряных колокольчиков.
- Почта великого хана, - сухо сказал Субутай, прервав наступившую тишину. И в юрте снова стало напряженно тихо.
Если великий хан извещает о чем-либо, то останавливается солнце на небе, смолкает птичий щебет и все от мала до велика обращаются в слух - чтобы внимать словам владыки мира.
Колокольчики уже не звенели, а гремели вовсю, и узкий проход, охраняемый стражей с обнаженными мечами, вдруг расширился, словно распрямилась пружина.
Раздался цокот копыт - мимо живой стены непобедимых, вытянувшись как стрела, пролетел конь, загнанный до предела. На губах - клочья пены. Когда всадник осадил его перед самой юртой, конь громко, пронзительно заржал и рухнул, как подрубленное дерево. Всадник, покрытый пылью с головы до ног, спрыгнул с седла. Сотни серебряных колокольчиков, нашитых на его одежде, тревожно бренчали.
Почтальон великого хана, пошатываясь от усталости, вошел в юрту Батыя. На шее почтальона висела золотая табличка с изображением летящего сокола - "пайцза", обеспечивающая ему свободный проезд по всем дорогам. Гонец вытащил пергаментный свиток из-за плотного и широкого шелкового пояса, уже почти ничего не видя перед собой, протянул свиток хану и без чувств рухнул к ногам Батыя.
- Удостойте верного гонца ханской награды, - приказал Батый. - Позаботьтесь о нем! И только тогда, положив свиток, послал за писцами.
А через полчаса зазвучали рожки, по лагерю помчались глашатаи, скликая на совет темников. Гонец великого хана принес страшную весть.
Угедей, великий хан Каракорума, почил вечным сном! Скончался!
Все монгольские военачальники созывались в срочном порядке на курултай в столицу для избрания нового великого хана, нового преемника престола Чингиса.
Когда Батыю доложили, что гонец пришел в себя, он велел привести всадника с серебряными колокольчиками. - Когда отправили свиток из Каракорума? - спросил он гонца.
- В час вознесения великого хана, о повелитель, - простонал гонец и упал в ноги Батыя. - Двенадцать дней назад.
А от Каракорума до лагеря Батыя, расположенного на земле венгров, 5500 километров по нашему сегодняшнему мероисчислению.
Батый кивнул. - Ты не мешкал в пути, - равнодушно сказал он. - В награду назначаю тебя смотрителем дорог. - И отвернулся от него: много ли значит судьба одного человека, когда речь идет о ханстве!
Той же ночью помчались вскачь новые гонцы, увешанные колокольчиками и с золотыми табличками на шее, призывать монгольское воинство вернуться в главный лагерь Батыя, чтобы отправиться в далекий путь - в Каракорум для избрания великого хана. Если бы почта опоздала с известием о смерти хана, монгольские орды обрушились бы на Западную Европу. Но монгольская почта была быстрой и точной.
Монгольская конная почта, мчавшаяся с бешеной скоростью, уберегла от опустошения половину Европы. Это случилось в 1242 году.
Как же была организована эта удивительная почта?
Почта монгольских ханов
В 1242 году, когда умер Угедей, монгольские ханы правили в двенадцати покоренных ими огромных государствах.
На востоке мировая империя монголов простиралась до Желтого моря. Китай, как и Тибет, тоже был покорен.
Войска, продвигавшиеся вперед по точно разработанным военным планам, иногда находились от Каракорума, столицы Чингиса, очень далеко, в другой части света. Великий хан хорошо понимал, а еще лучше это понимали состоявшие у него на службе китайские ученые, правители областей и чиновники, что сохранить такую необъятную империю и расширять ее, захватывая новые земли, можно только при условии, если центральное "правительство" будет узнавать в самый короткий срок о всех важных событиях, чтобы тут же принимать решения и действовать.
В средневековой Европе во время нашествия монголов - как нам известно - не существовало никакой почтовой службы. О превосходно работавшей римской почтовой сети хранили воспоминание лишь исторические хроники. Почтовой службе, налаженной в Византийской империи, пришел конец вместе с падением империи. Сообщения из страны в страну в Европе передавали торговцы, странствующие студенты, а чаще всего монахи, идущие из одного монастыря в другой, ну и, конечно, посольства, направлявшиеся в княжеские дворы.
А тем временем у монголов, еще до прихода к власти Чингисхана, почтовое обслуживание, основанное на добровольных началах, было почти регулярным. Вожди племен с помощью ханских конных гонцов поддерживали связь между юртовыми городами, разбросанными в гобийской пустыне. Эта система гонцов и ям была залогом того, что вражеское нападение, какая-либо другая беда или несчастье никогда не заставали монгольские племена врасплох. От официальных гонцов вести потом принимали случайные почтальоны. Воины, слоняющиеся без дела у шатра хана, вскакивали в седло и мчались в степь, чтобы передать новость друзьям и родственникам.
Чингисхан, по мере того как границы его империи раздвигались все дальше за пределы пустыни Гоби, все больше убеждался в том, что этой добровольной почты уже недостаточно. Чтобы в империи ничего не делалось без его ведома, необходима хорошо организованная и четко налаженная почтовая служба. И Чингисхан перенял у китайцев и усовершенствовал "почту мандаринов".
Почта мандаринов осуществляла связь между китайскими императорами и местными правителями с помощью системы гонцов. Она передавала официальные указы и распоряжения чиновникам на местах и доставляла донесения в столицу. Служащие почты мандаринов носили отличительный знак на одежде, получали жалованье за свою работу и пользовались правом личной неприкосновенности. Однако почтальоны мандаринов только тогда отправлялись в путь, когда в этом была необходимость, то есть нерегулярно.
Чингисхана это не могло удовлетворить. Ему нужна была почта, которая работала бы днем и ночью и работала четко. Куда бы ни направлялось монгольское войско, примерно через каждые сто километров для смены лошадей устанавливались ямы - почтовые станции. Несколько наспех поставленных юрт, дюжина отличных быстроногих коней и вооруженная стража. Гонец, прискакавший на станцию, мог сменить лошадь, отдохнуть здесь, прежде чем отправиться дальше. На этих почтовых станциях всегда, в любой час дня и ночи были готовы принять гонцов великого хана.
Если звенит колокольчик, седлай коня!
Однако полки великого хана уходили все дальше от Каракорума, и дороги от столицы уже вели в бесконечность. А сообщения, которые нужно было передавать, были чрезвычайно важные и менее важные. Гонцы, везущие обычные сообщения, могли передохнуть в юртах, освежиться, перед тем как снова вскочить в седло. Но сообщения особой важности не терпели никакого промедления. Почтальоны, доставлявшие их, не могли задерживаться в юрте ни на минуту. Охрана яма была все время начеку, и стоило только раздасться вдалеке звону колокольчика, как тут же седлали самого быстрого верхового коня. Гонец с особо важным сообщением проводил на почтовой станции столько времени, сколько требовалось, чтобы пересесть с загнанной лошади на отдохнувшую. Ему подавали освежающий напиток в деревянном сосуде, и гонец мчался дальше, только клубы пыли оставались позади него. И третья разновидность почты - личная почта хана, которая действительно была экспресс-почтой.
Власть золотой таблички
На каждой почтовой станции всегда наготове были два-три молодых посыльных великого хана - воины, не знающие страха и усталости, великолепные наездники. Они были и одеты по-особому. Одежда их сплошь была обшита колокольчиками, тела туго перебинтованы шелковыми лентами, чтобы легче было переносить тряску даже при самой бешеной скачке. Потому что личный гонец великого хана, с той минуты, как вскочит в седло, и до того момента, пока не передаст пакет другому гонцу, который его сменит, мчится вскачь во весь опор. Стража, следящая за почтовыми дорогами, трубила в рожок, предупреждая смотрителя яма о приближении ханского гонца. Тот, кто должен был принять у него эстафету, тотчас садился верхом на коня и в седле дожидался перед юртой, когда доскачет до него запыхавшийся гонец. Гонец, измученный бешеной скачкой, протягивал ему скрепленный печатью великого хана свиток, перевешивал на шею золотую табличку с изображением сокола - "пайцзу", и новый гонец сразу же мчался дальше.
На землю он ступит теперь только на следующей почтовой станции или если вдруг лошадь под ним падет. Препятствий на его пути быть не могло. Если скакун не выдерживал темп, гонец мог отобрать лошадь у кого угодно. Если же с самим гонцом что-нибудь случалось и он вынужден был покинуть седло, то властью, данной золотой табличкой, он мог принудить любого прервать работу, принять от него почту великого хана и мчаться с ней к ближайшему яму.
И по мере того как ширилась империя великого хана, совершенствовалась и работа его почты. Монгольские воины на дорогах не допускали никакого произвола. Они защищали и торговые караваны, и путников - как монголов, так и чужеземцев. В крупных поселениях и городах дороги и почтовые ямы находились в ведении дорожного инспектора - "даруги". В его обязанность входило следить за тем, чтобы на почтовых станциях всегда было достаточное количество свежих, отдохнувших коней и гонцов хана, которые ни в чем не испытывали бы нужды. Гонцы с путевым листом, заткнутым за пояс, мчались во весь опор к следующей почтовой станции. При отправлении станционный писец выдавал гонцу письменное предписание, на котором проставлял точное время отъезда. На следующей станции делалась новая запись в этом путевом предписании: когда прибыл гонец и когда отправился сменивший его. Значит, каждая минута почтовых гонцов была под контролем "даругов". Кто нарушал почтовые правила, скакал недостаточно быстро или ненароком замешкался в пути, подвергался жестокому наказанию.
Почтальону - постель под шелковым покрывалом!
Никто и не нарушал почтовых правил монгольского хана! И меньше всего сами гонцы.
Посмотрим, что пишет Марко Поло, самый знаменитый путешественник средневековья, который не только сумел попасть к великому хану, но и прожил там несколько десятилетий, объездив огромную империю как советник "монгольского императора". "... По какой бы дороге не выехал гонец великого хана, через двадцать пять миль он приезжает на станцию, по-ихнему ям, а по-нашему конная почта; на каждой станции большой, прекрасный дом, где гонцы пристают. Богатые постели с роскошными шелковыми одеялами в этих постоялых дворах; все, что нужно гонцу, там есть; и царю пристать тут хорошо... Вот так-то ездят гонцы великого хана, и на всякой гоньбе есть им где пристать, и лошади готовы... А таких прекрасных домов более десяти тысяч, и во всех них, как я уже говорил, изумительная роскошь. .. Податей с них великий хан не берет, а еще им дарит из своей казны да лошадей, что на станциях для гонцов... Великий хан через пеших гонцов в одни сутки получает вести из-за десяти дней пути; в двое суток приносят вести из-за двадцати дней расстояния..."
И так продолжалось до тех пор, пока один из французских королей не решил, что он должен знать обо всем происходящем у него в стране. продолжение следует...
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
