Королевич Марко
Нет, не Робин Гуд, а Королевич Марко. Пришло время, когда славный образ правдолюбца Марко из сербских и болгарских юнацких песен должен занять свое место среди чтимых нами эпических героев. Сын короля в изгнании, защитник православной веры и мститель за страдания народа, оберегающий сирот и раздающий деньги бедным, – таким он предстает в песнях.
"Никого тот Марко не боится, Лишь боится истинного Бога".
Он смеется над иноверцами-угнетателями и, страшный в своем безудержном веселье, не прощает им и малейшей обиды: "Мы живем не так, как ваши турки".
"Был указ султана Сулеймана В рамазан не бражничать народу, Не носить зеленые кафтаны, Не носить и кованые сабли, Не кружиться с девушками в коло.
Марко водит с девушками коло, Марко носит кованую саблю, Что ни день – в зеленом он кафтане, В рамазан винище распивает."
Погибает от удара булавой похититель женщин Черный Арап, падают наземь порубленные янычары, украшается тын головами мертвых врагов, радуются освобожденные из неволи девицы, несут турки мешки с дукатами - выкупом за свою жизнь. Не уйти от расплаты тем, чьи злодейства переполнили землю.
"Обернулся тут Мурад тревожно И увидел за собою... Марко. Очи Марко грозно разгорелись – Так голодный волк глазами блещет..."
В одной из песен о Королевиче Марко говорится, что он не умер, а спит долгим сном в пещере. Когда-нибудь он проснется и снова возьмет в руки булаву.
ПОЧЕМУ У СОРОКОНОЖКИ СОРОК НОГ
Когда-то сороконожка была обычной букашкой, на четырех ногах ходила, любовалась гвоздикой и кашкой.
— Чудесно иметь, — говорила она, — четыре ноги! Хочешь — ходи не спеша, а хочешь — беги. Могу побежать за овраг, могу на поляну. На четырех своих легких ногах я не скоро устану.
Но однажды она своей дочке-букашке сказала: — Дорогая, сходи-ка на речку, воды у нас мало.
— Я устала, — ответила та, — отдохну я немножко. Ужасно болят все четыре мои драгоценные ножки. Ты же знаешь сама, что четыре ноги — это мало. Вот если бы было их шесть у меня — я бы тебе помогала.
А наутро — о чудо! — у дочки-букашки вдруг стало шесть ножек. Рада мама: теперь-то ей дочка поможет! Но малышка весь день на поляне скакала, резвилась, а потом уползла за овраг и домой лишь под вечер явилась.
Ей мама сказала: — Нам хвороста нужно для печки. Пойди, принеси — очень много валяется сучьев у речки. Ведь ты обещала мне, дочка, вчера, что поможешь…
— Ну что ты! — захныкала та. — Устали все шесть моих ножек. Оказалось, что шесть замечательных ног — это мало. Вот если бы восемь их было — тогда б я тебе помогала. Наутро еще две ноги появились у дочки — и стало их восемь. — Ура! — закричала малышка. — Теперь добегу я до сосен. Весь день она бегала где-то без всякого дела и еле живая явилась домой, когда уж стемнело.
Дочке мама сказала: — На стол собери поскорее! — Я очень устала, — захныкала та, — не хочу, не могу, не умею. Восемь ног — это тоже, выходит, не много, а мало. Вот если бы десять их было — тогда б я тебе помогала. Как вы поняли, ног становилось все больше — и двадцать, и тридцать — у хитрой букашки, которая так не хотела трудиться.
Вот уже тридцать шесть, а потом тридцать восемь и скоро стало ножек у нашей букашки — поверьте мне! — сорок.
И конечно, всем ясно и объяснять нам не нужно, сколько раз беззаботная эта козявка была непослушна.
— Ох, напрасно, дочурка, была ты такою упрямой. Вот теперь у тебя сорок ножек, — сказала ей мама. — Если будешь ты бегать по нашей поляне босою, то все сорок тебе перед сном мыть придется росою. А наступят морозы, придется тебе надевать очень долго сапожки… — Мама, мне ни к чему сорок ног! Мне вполне и четыре хватило бы ножки! Нужно мне лишь четыре ноги, чтобы бегать и прыгать по кочкам. Как мне быть?
— Ты за лень и за хитрость наказана, дочка. Не горюй! Так же весело бегать ты будешь зеленой дорожкой. Называть же тебя теперь будут сороконожкой!
СТРАНИЦА ИЗ ХРЕСТОМАТИИ
Пришел из школы мальчишка, аккуратно раскрыл свои книжки, осторожно перелистал и готовить уроки стал. Но как только он начал читать — что-то упало к нему на кровать. — Ну и ну! — удивился мальчишка. — Да ведь это страница из книжки! Раз она сюда прилетела, значит, что-то сказать захотела. И сказала страница печально: — Прилетела я не случайно. Сегодня во время занятий меня вырвали из хрестоматии, смяли в комок, свернули, в чей-то портфель запихнули, а потом, подумав немножко, меня выкинули в окошко. Хоть серьезная я страница, но полетела как птица… Я вернуться хочу в объятия моей дорогой хрестоматии. С ней увидеться я спешу. Помоги мне, я так прошу! И ответил мальчик странице:
— Жить одной тебе не годится. Твою книжку сегодня же днем обязательно мы найдем! Он ее аккуратно разгладил: — Кто хозяин твой? Петя? Владя? Но ни слова страница в ответ: не желает выдать секрет.
И тогда мальчик в школу пошел и страницу к двери приколол, чтобы всем ее было видно, чтоб хозяину стало стыдно, чтоб вернул он страницу на место, в книжку, чтобы стал аккуратным неряха-мальчишка.
СВИРЕЛЬ ВЕТРА
Ветер по белому свету скитался, деревья качал и с обрыва кидался, с прохожим случайным игру затевал: внезапно наскакивал, шапку срывал. Порою всерьез, а порой понарошке до неба он пыль поднимал на дорожке, и очень любил он в игре хитроумной бесшумно возникнуть, исчезнуть бесшумно. Хоть всюду гулял он — по полю, по крышам, никто его голоса в мире не слышал. Шутил он с людьми и играл с облаками — и длились такие забавы веками.
Но как-то однажды, на зорьке весенней, наш Ветер проснулся в плохом настроении:
— Нет, мне надоело, я так не согласен: всегда я безмолвен, всегда я безгласен. Да чем же я хуже других, в самом деле? Хочу я, как дети, играть на свирели!
Он в лес полетел под огромную ель и там под корягой увидел свирель. Он начал играть на свирели чудесной, и сразу же замер весь мир поднебесный, застыли леса и холмы у излуки — так были прекрасны волшебные звуки. И издали слыша мелодии эти, все знали, что скоро появится Ветер.
Однажды, качая кусты и деревья, наш Ветер примчался в глухую деревню. Во двор заглянул он: да что ж это значит? Сидит карапуз возле дома и плачет. Встревожился Ветер, затих на минутку. В чем дело?
— Вчера я сломал свою дудку! Несут мне и сливы, и груши из сада, но мне ничего, кроме дудки, не надо! — Не плачь, мой дружок, вытри слезы скорее. Играй на моей, на волшебной свирели!
И сразу мальчишка в свирель засвистел, а Ветер послушал и прочь полетел. Он вдаль полетел за тридевять земель, и снова искал повсюду свирель. В глубоких ущельях, меж сумрачных скал, и в поле, и в роще свирель он искал. Увы, не нашел он свирели нигде — ни в речке прозрачной, ни в птичьем гнезде.
— Ну что же, — сказал, — горевать не годится. Раз нету свирели, придется учиться играть на столбах, на кувшинах, колодцах — на всем, что мне встретится и попадется! Без музыки жить мне на свете нельзя!
И мы удивляться не будем, друзья, услышав, как ветер холодною ночью поет в дымоходе — поет и хохочет.
МАЛЬЧИК И ПТИЦЫ
Жил-был на белом свете мальчик по имени Петьо. На все у него был один ответ: «не буду», «не стану», «нет». Скажет мама: — Завтрак готов, сынок! А тот со всех убегает ног. — Очень сегодня удался омлет. Попробуй!
А он отвечает: — Нет! — Ты в жизни вкуснее не пробовал блюда! А Петьо в ответ: — Не хочу! Не буду! Такая же точно картина в обед: — Съешь хоть кусочек! — Не стану! Нет!
— Сыночек, сделай хотя бы глоточек! Но хмурится, дуется, хнычет сыночек. И вечером видим мы то же самое: бабушка с дедушкой, папа с мамою — все ходят за Петьо, кто с вилкой, кто с ложкой: — Какой ты худой! Поешь хоть немножко.
Но я вам забыл рассказать о Петьо: такого, как он, нет на целом свете. Худой и маленький, как комар, и легче, чем детский воздушный шар. Вставал на весы, а стрелка ни с места — и всем вокруг это было известно.
Хотел это чудо увидеть каждый!..
Но послушайте, что случилось однажды. Погулять на улицу вышел Петьо, и как раз в это время поднялся ветер. Он увидел мальчика на тропинке, подхватил и понес его, как пушинку.
Петьо видел сверху дороги и крыши, он кричал, но никто его не услышал. Ветер мчался и песни свои распевал, и напрасно мальчик на помощь звал.
— Ой, как страшно, — он начал плакать. Ну а слезы стали на землю капать. — Что такое? — народ говорил удивленно. — Тучи нет — а дождь, и к тому же — соленый?
Долго-долго Петьо летел вместе с ветром. И вечер на землю пришел незаметно. Вот и звезды уже загораться стали. Тут мальчик увидел птичью стаю. Стал он просить:
— Помогите мне, птицы! Мне страшно лететь, я могу разбиться! Хочу домой, уже скоро ночь. И спросили птицы: — Как тебе помочь? Но он оглядел летящую стаю и тихо ответил: — А я и не знаю… И промолвила самая главная птица:
— Я этого мальчика знаю, сестрицы. Это маленький, слабый и глупый Петьо. Ничего он не ел, и унес его ветер. В остальном же он мальчик вполне хороший. Принесите ему поскорее крошек!
Птицы крошки для Петьо несли отовсюду. До чего ж это вкусное было блюдо! Ах, как есть захотелось ему почему-то! Тяжелей становился он с каждой минутой. И доев удивительный ужин свой, он спустился с небес и вернулся домой.
Удивляется мама: какое чудо! Дома больше не слышно: «Не стану», «не буду». И когда она ставит на стол обед, Петьо ест. И забыл он словечко «нет».
АКУЛА В КОНСЕРВНОЙ БАНКЕ
Сидел мальчик дома один, рассматривал книжки. Не было ни сестренки у него, ни братишки. Мама и папа были, как всегда, на работе, а бабушка в гости уехала к тете. Скучно. На улице дождик с утра.
— Ну что же, — сказал себе мальчик, — обедать пора. Открыл холодильник: вот мясо, вот лечо, а вот солянка. А это? Ах, это консервная банка. Мама купила ее для меня — вот спасибо! Я очень люблю консервы из рыбы.
Мальчик банку открыл, и случилось чудо — выскочила маленькая рыбка оттуда, стала прыгать и бить по столу хвостом, а потом… Знали бы вы, что случилось потом! Она глаза широко открыла и человеческим голосом заговорила:
— Мальчик, я волшебная рыбка. Что в банку попала я — это ошибка. Ты не смотри, что я так мала — сотворила на свете я много зла. Сейчас я глаза открою пошире и стану опаснейшей рыбой в мире!
Не успел мальчик слова произнести, как рыбка открыла глаза и стала расти. Хоть минуту назад она крошкой была, но вот уже стала больше стола, вот она уже больше, чем шкаф у окна, вот уже комната ей тесна! Что делать?! Мальчику несдобровать! В страхе он спрятался под кровать. Но страшная рыба печально вздохнула:
— Меня ты не бойся. Хоть я акула и хоть уж-ж-жас-но я голодна, однако спасителя есть не должна. Я тут немножко еще полежу и историю свою расскажу. И она начала с недоброй улыбкой:
— Я родилась волшебною рыбкой. Глаза закрываю — маленькой становлюсь, от всех убегаю, любого боюсь. Глаза открываю — становлюсь громадной, голодной, жадной и беспощадной. Три года назад я себе на горе уснула на дне холодного моря и угодила в сеть спозаранку, а после — в эту консервную банку. Но теперь я задумала страшную месть… Впрочем, хватит болтать. Дай мне поесть!
— Но я… я не знаю… Кормить тебя нечем… В кастрюле есть мяса немного. И лечо. Вздохнула акула: — Мне этого мало! И съела ковер, а потом одеяло, и скатерть, и книги, и синие шторы, игрушки, подушки — все съела обжора. — Я в банке три года не ела ни крошки, — сказала акула и съела все ложки. — Как вкусно! Но зря ты от страха дрожишь. Все съем, но тебя я не трону, малыш.
«Не тронет меня! Но не в этом же дело. Наверно, полдома она уже съела. Что делать? — он думал и думал упорно. — Придумал! В шкафу порошок есть снотворный. Сейчас я устрою, чтоб рыба уснула… Тогда уж я справлюсь с тобою, акула».
И мальчик насыпал везде порошок: на чашки, рубашки, на спальный мешок. И тут же она проглотила все чашки, и спальный мешок, и, конечно, рубашки. И вот, наконец-то, акула зевнула. И вот, наконец-то, акула уснула! А спать ей, вы знаете, было нельзя. Как только акула закрыла глаза — так сразу же новое чудо случилось, и в малую рыбку она превратилась.
Взял мальчик бумажку и баночку с клеем и рыбке глаза поскорее заклеил, чтоб рыбка глаза открывать не могла и больше на свете не делала зла.
Что дальше? На место поставил он клей и бросил волшебную рыбку в ручей.
СКАЗКА О ЛЕНИ, ЛЖИ И ТРУДЕ
В один прекрасный осенний день надоела человеку его собственная лень. Вытолкнул он ее за порог, запихнул в огромный мешок и стал колотить ее палкой:
— Получай! — приговаривал он. — Тебя мне не жалко. Ходишь за мною повсюду, как тень. Из-за тебя мои дети не ели который уж день. Был я богатым, теперь — бедняк. Ты самый опасный мой враг. И чего ты ко мне прицепилась? Получай по заслугам!.. Заплакала Лень и взмолилась: — Пощади ты меня, человек, больше я не могу. Отпусти — я далеко-далеко убегу. Другого найду человека, и он меня будет любить…
Но мужик продолжал негодницу бить. И Лень заплакала снова: — Человек, человек, даю тебе слово: я сделаю так, что ты будешь богатым… Но перестань меня бить, прошу я, как брата.
— Ха-ха-ха! — захохотал человек. — Я бы видеть хотел того, кто от лени разбогател.
— Человек, — хныкала Лень, — коль меня пожалеешь, ты обязательно разбогатеешь. Пусть сама сделать этого я не могу, но зато приведу я тебе слугу — это моя сестрица родная. И будешь ты жить, заботы не зная. Послушай меня, и навсегда ты забудешь, что такое нужда.
И подумал тогда человек: — А может и вправду я с нуждой распрощаюсь навек?.. И развязал мешок. Бросилась Лень наутек — от одного двора к другому двору. И скоро привела к человеку сестру. Сказала:
— Служить тебе будет моя дорогая сестра. Она тебе сделает много добра, и скоро ты станешь, как прежде, богат. — Ладно, — сказал человек, — я сестре твоей рад. Ты прости, что с тобою я был слишком крут. Но скажи, как сестрицу зовут?
— Да какое же это имеет значение? — ответила Лень, еле скрыв огорчение. — Поверь мне, что многие, многие люди сестрицу мою и лелеют, и любят.
— Лень, ты хочешь меня обвести вокруг пальца речами своими! Я желаю узнать ее имя! Неужели ты думаешь, что меня проведешь? — Ладно, — ответила Лень, — имя сестры моей — Ложь.
— Ха-ха-ха! Значит вместе с тобой и сестрою твоею стану жить я на свете и разбогатею? — Зря смеешься! Другие, как ты, тоже смеялись вначале, но потом с нашей помощью стали они богачами.
— Подождите, схожу я за другом, он даст мне совет, и тогда я скажу вам, согласен я или нет. Ушел человеку и вернулся назад через десять минут, и друга с собою привел по имени Труд.
— Послушай, — сказал он Труду, — эти двое хотят подружиться со мной. Говорят, что я стану богат. А привел я тебя, чтоб помог ты, дружок, запихнуть мне их вместе вот в этот мешок!
Ах, как сестры вопили, вырывались, кусались, но ничего не поделаешь — обе в мешке оказались. Труд покрепче мешок завязал и закинул в глубокую реку, чтоб никогда Лень и Ложь не мешали жить человеку.
Но зато с той поры человек и Труд на земле неразлучно живут. Ни одно хорошее дело не делается без труда. А что человек не стал богачом — не беда! Зато он живет счастливо, достойно и честно.
А стал бы счастливым он, разбогатев, — неизвестно.
СОЛНЕЧНЫЙ ЛУЧ И ДЕТИ
На зорьке солнце встало, засияло. Улыбнулось и лучам своим сказало: — К земле летите, пусть настанет там рассвет, и передайте от меня привет цветам и травам, и деревьям тоже — всем, кто без солнца в мире жить не может. Лучи ему ответили: — Летим! Горячий твой привет передадим деревьям, травам, листьям и цветам и только что пробившимся росткам. Мы тронем кроны, мы согреем землю и прорастет зерно, что в почве дремлет. И в дальний путь отправились лучи — приветливы, светлы и горячи. А солнце долго им смотрело вслед и всем вокруг дарило щедрый свет.
Не знаю, сколько их на землю полетело, но понеслись они, как огненные стрелы. И сразу же на свете рассвело, и сразу стало на земле тепло. Одни лучи согрели в море воду, и сразу же улучшилась погода. Другие заглянули в сад зеленый помочь раскрыться почкам и бутонам. И что есть силы целый день светили третьи, чтоб посильнее загорели дети.
Лучи трудились до зари, забыв усталость, и вечером, когда уже смеркалось, а месяц выплыл в небеса со звездной ратью — они вернулись к солнышку в объятья. И каждый луч рассказывал подробно, как много дел он сделал добрых.
Сказал один: — Согрел в саду я зернышко. — Ну что ж, чудесно! — улыбнулось солнышко. — А я спустился в речку с небосвода, — сказал другой, — и сделал теплой воду. И в ней купалось много взрослых и ребят, а я смотрел на них и был ужасно рад. Промолвил третий луч: — А я помог расти пшенице, и она созреет в срок. Один лишь лучик в стороне молчал уныло. — А ты что делал? — солнышко спросило.
— Я виноват… простите… — луч сказал, — я целый день… с ребятами играл. Тут все лучи заговорили с возмущеньем:
— И речи быть не может о прощенье! Бездельник он! А мы должны трудиться? Да как же так! Куда это годится! Любой из нас, конечно, был бы рад день провести, как наш ленивый брат. За это наказать его придется!..
— Послушайте, друзья, — вмешалось солнце, — хочу я дать вам всем один совет: нельзя решать, кто виноват, кто нет, кто лодырь, кто герой, кто трус, кто смелый, пока не знаем мы, как было дело. Нет, ничего решать без этого нельзя! Пускай нам луч расскажет все, друзья.
— Да что тут скажешь… — луч забормотал, — летел я очень долго и устал. Остановился отдохнуть я наугад, а это оказался детский сад. Шел дождик там… наверно, долго слишком. И было очень скучно ребятишкам. Увидел я, сидит печальный мальчик — и в солнечный я превратился зайчик. Ребята стали бегать и смеяться, шуметь и прыгать и за мной гоняться. Ах, если б видели вы, как резвились дети! День пролетел — а я и не заметил. И солнце, слушая рассказ, повеселело: — Ну что же, лучик, сделал доброе ты дело.
— Да, молодец он, — согласились братья, — играть с детьми — вполне достойное занятье. И коли ты развеселил ребят, то значит, ты ни в чем не виноват! А завтра, братец, ты и нас с собой возьми, играть нам тоже хочется с детьми. — Луч молодец! — решила дружно вся семья. На том кончается история моя.
СОВЕТ КИРКИ
Новый топор отправился на работу. Он сказал: — Я работаю не для почета. Просто ненавижу бурьян и колючки, и я, как известно, не белоручка. Сегодня же вырублю кусты у дороги, в которых уже поселились сороки.
Работал до вечера он, пока солнце светить не устало. И, правда, колючих кустов как не бывало. На этом топор не остановился, каждый день с утра и до ночи трудился, поскольку старательным был работником: крышу на доме чинил вместе с плотником, в лесу пропадал с дровосеками целыми днями — помогал запасаться на зиму дровами. И даже зимой он работал.
Но время пришло — и опять наступила весна. Радостно вздохнула земля, снова зазеленели поля. И опять работы полно — топор был доволен. Но однажды он шел через поле — смотрит: снова вырос колючий кустарник возле дороги, и опять по нему гуляют сороки! — Ну и ну! — удивился топор. — Снова вырос кустарник колючий. Да какой высокий и могучий! Зря работал я прошлой весной от зари до заката…
Опечалился он и отправился дальше. Но встретил лопату. Рассказал ей топор о своем огорченье. А лопата в ответ: — Не могу я помочь, к сожаленью. Ты пошел бы, дружище, к кирке за советом, ведь и она воевала с бурьяном весною и летом. И пошел наш топор за советом к кирке, а стоял ее дом за оврагом невдалеке. С удивлением смотрит топор: «Да, действительно, странно, почему возле дома кирки ни колючек, ни злого бурьяна?» И спросил он кирку: — Объясни, сделай милость. Не пойму, как же так получилось: я не раз вырубал и бурьян, и колючки, вот честное слово! Но весной вырастают они снова и снова. Что толку, скажи, что работаю я неустанно? А у тебя, я смотрю, ни колючек, ни густого бурьяна! Как ты с ними воюешь и с бурьяном упорным? Отвечала кирка: — Вырубаю их с корнем!
ЧЕЛОВЕК, ПОТЕРЯВШИЙ СВОЕ ИМЯ
Уж и не знаю, что это было за имя, но владелец его славился руками своими. Лучше, чем он, никто не плел в этом крае корзины. Был доволен он жизнью, сидел целый день в магазине. Из ракиты он коробы плел и корзинки легко и умело, и хлопала дверь в магазин то и дело. А когда начинался сбор винограда, очень много корзин было сборщикам надо — приходилось тут мастеру поторопиться. А покупатели не могли нахвалиться: — Эта корзина лет семь или восемь прослужит. — Посмотри-ка, мой короб нисколько не хуже! — Да что говорить, замечательный мастер. — Дай ему, боже, здоровья и счастья!
Но однажды, когда мастер сидел за работой один, таинственный посетитель вошел в магазин. Мастер глазам своим не поверил: посетитель вошел через закрытые двери!
— Ты кто? — мастер спросил как можно невозмутимей.
— Я, — посетитель ответил, — твое имя. Ты прославил меня трудом. Хожу я из дома в дом. Кого ни встречу, все меня уважают. Встречают с улыбкой, с почетом меня провожают. У всех на устах, повсюду известно. Живу я счастливо — скажу тебе честно. — Я рад за тебя, — ему мастер сказал, — даю тебе честное слово.
И имя ушло подобру-поздорову. А мастеру пришлась эта новость по нраву. «Это, — сказал он себе, — называется слава. Я думал для имени мне работать век суждено, но теперь за меня будет работать оно. Надо побольше ракиты в этот раз привезти!» Привез целый воз, стал корзины плести. Но не с усердьем, как раньше, а так… как попало.
— К чему надрываться теперь? Только этого мне не хватало?! Пусть поработает имя мое — что в этом плохого? Короб сплету я за час… Полчаса — и корзина готова!
Стали кривыми корзины его, прутья ломались, как спички, но люди шли только к нему в магазин по привычке. Плел он корзины, корзинки, лукошки без счета и рад был, что деньги большие так легко заработал.
Но однажды наш мастер весь день просидел средь корзин: ни один покупатель к нему не пришел в магазин!.. День прошел, два прошло, и четыре, и пять — но никто не хотел корзины его покупать. И как-то под вечер снова к мастеру имя пришло и с тревогой спросило его: — Человек, что случилось, ответь, ради бога? Все хулят меня, все ругают, в двери стучусь, но никто меня в дом не пускает. Я не согласен мириться с такою судьбой, и поэтому я ухожу… Я прощаюсь с тобой! Имя исчезло, и мастер остался один. Что ж теперь делать? С грустью он оглядел магазин.
— Понял я, — он сказал, — это была западня. Проклятая жадность и лень погубили меня. Я остался без имени — нету печальней удела. Но я знаю, что нужно делать! Работой своей и руками своими я прославлю опять мое имя! Он стал со стараньем работать с утра до заката, и были корзины красивы его и прочны, как когда-то. Но прошли не недели, а долгие, долгие годы, пока его имя прославилось вновь средь народа. продолжение следует...
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
