Осенью 1854 года, в ходе Крымской войны (1853-1956) началась первая осада Севастополя флотом и войсками Англии, Франции и Турции, усиленными колониальными соединениями. А в конце 1855 года в Петербурге вышло первое издание сочинений одного из ветеранов обороны черноморской твердыни -- "СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ РАССКАЗЫ".
Автором нане знаменитых "Севастопольских рассказов" был недавний командир артиллерийской батареи на 4-м редуте, его сиятельство граф Лев Николаевич Толстой.
С издания военных воспоминаний и начал свою литературную жизнь этот ныне всемирно известный писатель. Автору повезло. К теме обороны и сдаче Севастополя в те годы в обществе существовал просто лихорадочный интерес. А тут выходит книга боевого офицера, да ещё одарённого ярким литературным талантом ! Лев Толстой был обречён на успех!
Но, оказывается, будущий автор "Войны и мира" был не единственным офицером - севастопольцем, после войны взявшимся за перо и написавшим свои "Севастопольские рассказы".
"Война и плен"
Прапорщик береговой артиллерии Василий Иванович Колчак ёмко уместил свои воспоминания всего в 76 страниц, и полное название было точным, как наводка орудия, - "Война и плен. 1853-1855 гг. Из воспоминаний о давно пережитом".
Это произведение, пожалуй, и событийно богаче "Севастопольских рассказов" Льва Толстого - граф не был очевидцем смертельного ранения адмирала Павла Степановича Нахимова, не участвовал в последнем сражении за Малахов курган и не попадал раненым в плен. Не случилось ему и стать Георгиевским кавалером за оборону Севастополя... А вот недавний ученик одесского Ришельевского лицея, 18-летний юноша-доброволец, зачисленный юнкером в морскую артиллерию, - Василий Колчак всё это пережил. И описал.
Если будущий автор романа "Война и мир" в описании боевых действий у Севастополя и допускал едкую фронду по отношению к военному командованию, то Василий Колчак свои военные мемуары открыл публике с таким эпиграфом: "Его императорскому высочеству великому князю Александру Михайловичу всепреданнейше посвящает автор".
Это потомственный аристократ, граф, мог позволить себе скепсис в отношении главнокомандующего. А одесский лицеист был внуком сотника Бугского казачьего войска, а казаку не пристало проявлять даже лёгкие антимонархические настроения. А писал он точно и сочно.
Скрытое самоубийство Нахимова
После смерти адмирала Нахимова долго говорили о том, что флотоводец сознательно подставил себя под пули французских стрелков. И резон в этом был. Адмирал был начальником сухопутной обороны города и понимал, что Севастополь не удержать. А пережить позор сдачи и разгрома не захотел. Как развивались события на самом деле?
"Павел Степанович поднялся на банкет у орудия и снова стал смотреть в труду через бруствер. Его адмиральские эполеты были заметной мишенью для неприятеля. Пули сыпались буквально как град. Несмотря на это, он продолжал осматривать в трубу работы. Не успел он выговорить: "Ловко стреляют!", как упал, смертельно раненный, на правый бок. Пуля прошла выше виска, над левым глазом, побила череп и тронула мозг. Адмирал произнёс что-то невнятное и не приходил в сознание. Внизу, перед банкетом, были командир батареи и я. Нахимов лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. 29 июня был день ангела (так тогда называли день рождения). Павла Степановича.
30 июня, в 11 часов 7 минут утра, скончался доблестный адмирал, герой Наварина, Синопа и Севастополя".
Вот так, без словесной вычурности, просто и честно описал обстоятельства смертельного ранения адмирала очевидец - прапорщик Василий Колчак.
То, что Нахимов себя не берёг, - факт бесспорный. И похоже, он действительно искал для себя смерти от вражеской пули на поле боя, понимая, что удержать город не сможет.
"Проспали и прообедали" ?
После штурма Малахова кургана, когда он был взят наконец французскими войсками, в России заговорили о том, что, дескать, защитники его свои позиции "проспали и прообедали". Кабинетные эксперты в столицах, сами на войне не бывшие ни минуты, уверенно заявляли в тыловой печати и столичных гостиных, что "ключ к обороне Севастополя" прошляпили его защитники. Дескать, если бы они соблюдали строжайшую диету и не смыкали глаз, не выпускали ружей из рук, враги бы Малахов курган не взяли...
В защиту павших героев от наветов тыловых "знатоков" и выступил Лев Толстой со своими "Севастопольскими рассказами". Но лично он, повторимся, в последней схватке за Малахов курган не участвовал.
А как было на самом деле ?
"Началась рукопашная схватка. Дрались с ожесточением - штыками, прикладами, кирками, лопатами, чем попало, даже камнями. На батарее внизу, с правой части кургана, бился князь Багратион во главе дружины 47-го курского ополчения. Ополченцы с топорами бросились на французов. Неприятель подавил их только массою! - так описывал свои воспоминания-кошмары после войны Василий Иванович Колчак.
Сам он в эти минуты кровавой схватки сделал с левого фланга гласисной батареи последний артиллерийский выстрел из 68-фунтового орудия картечью с ядром в упор по наступавшей колонне французских зуавов. А через минуту почувствовал сильный удар в плечо и голову и упал.
В своей книге он писал: "Взят Малахов курган не потому, что обедали и спали, а потому, что против 880 бойцов на кургане, усталых, изнурённых солдат, матросов, ополченцев шло более 10 тысяч самого отборного войска. Это так просто".
Для тех, кто там воевал, - да! Для "экспертов" в столичных кабинетах и гостиных доводы одного из последних защитников Малахова кургана не были убедительны.
Участник битвы за Севастополь описал в своих воспоминаниях и одну из забытых причин той войны: "Под угрозой французского десанта в Сирию Порта (правительство турецкого султана) признала все захваты латинского духовенства в Святой земле. Русское правительство предписало своим представителям в Турции отстаивать права православной церкви".
Столичным либералам-западникам было страшно признать, что так называемая Крымская война была продолжением давнего соперничества между западными и восточным христианскими церквями, начавшегося ещё в Киеве, при князе Владимире - крестителе Руси. А боевой офицер написал это сразу и открыто.
Отец верховного правителя России
После войны и французского плена недоучившийся лицеист хотя и был произведён в офицеры и награждён Георгиевским крестом, но решил продолжить обучение. Окончил металлургическое отделение Горного института в Петербурге, получил богатейший опыт на уральских металлургических заводах. В 1863 году вернулся в Северную столицу, стал служить офицером-военпредом на Обуховском заводе, выпускавшем орудия для корабельной и крепостной артиллерии. Заселился в казённой квартире, стал налаживать быт. В конце 1860-х годов потомственный казак Василий Иванович Колчак познакомился с донской казачкой Ольгой Ильиничной Посоховой. Сыграли свадьбу. У молодоженов родилась дочь. Но ветеран обороны Севастополя, как и любой отец-казак, мечтал о сыне... И вот 4 (16) ноября 1874 года Оленька подарила наконец мужу сына. Новорождённому дали воинственное имя - Александр. В 1885 году Колчак привёз 11-летнего мальчика на Малахов курган и подвёл его к камню, установленному на месте падения адмирала Нахимова. И к месту, где он упал сам в день последнего штурма Малахова кургана...
А как мы знаем маленького Сашку, любимца автора "Севастопольских рассказов"? Как Верховного правителя России, адмирала Александра Васильевича Колчака.
Но это уже совсем другая история. Автор текста Александр СМИРНОВ
журнал "Наша история" № 12 \ 2024 Писатель другого профиля.
Жаль, что Василий Иванович Колчак не продолжил свои литературные занятия. Кто знает, возможно, ещё одним писателем в созвездии авторов золотого века русской литературы стало бы больше. Но свои способности он сосредоточил в области металлургии и развития крупнокалиберной артиллерии. Уже под конец жизни подготовил к изданию ещё один труд - "Историю о развитии Обуховского сталелитейного завода в связи с прогрессом артиллерийской техники". В 1889 году был произведён в генерал-майоры.
А про его "Севастопольские рассказы" в России вспомнили лишь в 1905 году, когда стали отмечать юбилей обороны Малахова кургана...
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
