Адольф Бек, главный герой этого рассказа, родился в Норвегии в 1841 году. По образованию он был химиком. Тем не менее Бек пошел на морскую службу и затем, в 1965 году, переехал в Англию, где стал работать маклером в судоходной компании.
В 1868 он перебрался в Южную Америку где сделался сначала певцом, а затем стал судовым брокером. Кроме того, он занимается покупкой и продажей недвижимости и вскоре сделал немалые накопления, которые были результатом его заработков в результате его коммерческой деятельности, связанной испанской концессией в Галапагосские острова. Затем в 1884 году, он вернулся в Норвегию, где купил медный рудник.
Спустя год он прибыл Англию, где с 1885 года занимался созданием различных финансовых схем, связанными, в том числе и с инвестициями в его медный рудник в Норвегии.
Этот бизнес, однако не приносил прибыль, убытки становились все больше и больше, Бек вынужден выставить шахту на продажу, но не мог найти покупателя. В результате он он едва сводил концы с концами и, в конце концов, вынужден был в 1885 году переехать в Лондон в надежде найти хоть какой-то выход из финансового тупика.
Здесь он влачил жалкое существование, пребывал почти за гранью бедности и был вынужден даже занимать деньги на карманные расходы у своего секретаря и проживать в долг в отеле Ковент-сад, где он остановился в Лондоне. Беку хронически не хватало денег, тем не менее, он всячески пытался, хотя бы внешне, полностью соответствовать образу предпринимателя и тщательно следил за собой и своим туалетом. Он всегда выходил из отеля в сюртуке, перчатках и цилиндре.
16 декабря 1895 года, около 11 часов утра Бек выходил из вестибюля гостиницы, расположенной в Лондоне в доме 139 по Виктория-стрит, когда неожиданно неизвестная женщина преградила ему путь. Она обвинили его в том, что Бек обманным путем завладел принадлежащими ей двумя часами и несколькими кольцами. Бек отстранил незнакомку, преградившую ему путь, и перешел на другую сторону улицы.
Однако женщина продолжала его преследовать. Тогда он пожаловался находящемуся рядом полицейскому, заявив, что его преследует проститутка. В этот момент к ним приблизилась та самая женщина, о которой он рассказывал: она потребовал ареста незнакомца обвинив, его в совершении обмана тремя неделями ранее.
Полицейский задержал обоих и доставил их в ближайшего полицейский участок, Здесь женщина назвалась Оттилией Майсонье и вот что она рассказала,
Преподавательница английского языка Оттилия Мейсонье жила одна и после возвращения с работы часто и тяжело страдала от одиночества. В один из декабрьских дней 1895 года она, несмотря на поздний час, решила пойти на выставку цветов неподалеку от дома. Мейсонье вышла на Виктория-стрит. Не прошла она из двухсот шагов, как её окликнул солидный пожилой мужчина во фраке и с усами. Приподняв цилиндр, он спросил: - Простите, вы не леди Эвертон?
Женщине этот вопрос польстил и она дружелюбно объяснила незнакомцу, что тот ошибается, и что она направляется на выставку цветов.
Извините великодушно! - ответил мужчина. Не хочу показаться назойливым, но поскольку вы упомянули о выставке, то я хочу дать вам совет: не ходите туда. Не стоит!
И он объяснил, что сам был на этой выставке и она полностью его разочаровала. В цветах он толк знает. В его поместье, которое находится в Линкольшире , у него шесть садовников. Зовут его лорд Сейлисбери, а в Лондоне он по делам..
Мейсонье польстило столь деликатное обращение, и она ответила, что очень любит цветы, в особенности хризантемы, которыми с радостью украшает свою квартиру.
Лорд Сейлсбери пожелал взглянуть на эти цветы, женщина едва ли не с радостью согласилась и они условились вместе пить чай у нее дома на следующий день.
Назавтра лорд появился в точно назначенное время. После первых восторгов от увиденных в комнате Оттилии хризантем он с видимым удовольствием принял её предложение угоститься чашечкой хорошего английского чая. За чаем лорд развлекал даму легкой беседой. При этом, как бы вскользь упомянул о двухстах тысячах фунтов годового дохода.
Лорд поведал ей о своем намерении вскоре отправиться на собственной яхте на Ривьеру и пригласил даму принять участие в этом интересном плавании.
Первоначальный отказ Оттилии был всего лишь проявлением вежливости . Лорд Сейлсбери повторил приглашение и она согласилась. Но ей, сказал лорд, придется обзавестись новым гардеробом, купить несколько элегантных дорожных платьев. Само собой разумеется, что все расходы, связанные с этим, он берет на себя. Для начала лорд предложил даме чек на сорок фунтов. Потом лорд Сэйслсбери принялся внимательно рассматривать часы и кольца хозяйки.
- Я куплю для вас более ценные украшения, - сказал он. - одолжите мне на время ваши часы и кольца, чтобы я не ошибся в размерах.
Заботливость лорда произвела на Оттилию большое впечатление, и она вручила ему часы и несколько колец.
Когда лорд ушел, Оттилия Мейсонье захотела надеть другие часы, но обнаружила, что они исчезли.
На следующее утро встревоженная преподавательница поспешила в Унион-банк, чтобы получить по врученному ей лордом чеку деньги. И тут она поняла, что стала жертвой мошенника. Чек оказался фальшивым. В Унион-банке не знали никакого лорда Сэйлсбери. Женщина была уязвлена в своем самолюбии: она не столько сокрушалась по поводу похищенных драгоценностей, сколько мучилась из-за несбывшихся надежд на перемену в её одинокой жизни. Она злилась и на себя и на весь свет. Прошло три недели.
Однажды вечером пожилой мужчина с усами, во фраке и цилиндре шел по Виктория-стоит. Вдруг его остановила женщина. Это была Оттилия Мейсонье.
- Наконец-то вы мне попались, мошенник! - закричала она. - Извините, что вам угодно? - поинтересовался мужчина. - Мне угодно получить мои часы и кольца!
- Мадам, отвечал мужчина, - отстаньте от меня! Вы меня с кем-то путаете. - Он попытался продолжить свой путь. Но женщина не отставала от него и продолжала кричать на всю округу.
Шум привлек внимание находившегося неподалеку констебля и он подошел узнать, в чем дело. Мужчина попросил его оградить от приставаний назойливой спутницы. Но Оттилия Мейсонье, в свою очередь, тоже обратилась к констеблю за помощью.
- Арестуйте его, - потребовала она. - Он меня обманул и обокрал! Мерзавец утверждает, что его зовут лорд Сэлсбери, а на самом деле - он настоящий жулик!
Констебль решил задержать их обоих и доставил в полицейский участок на Росчестер-роуд.
Здесь Оттилия Мейсонье во всеуслышание повторила свои претензии, вновь потребовала возврата похищенных у нее драгоценностей и привлечения мошенника к строгой ответственности.
Мужчина, в свою очередь, назвался Адольфом Беком, норвежцем, и заявил, что эту женщину он никогда раньше не видел и совершенно не понимает, что она от него хочет.
Отчет об этом происшествии вечером того же дня поступил в Скотланд-ярд и для рассмотрения лег на стол инспектора Вальдека.
Обстоятельства происшествия показались ему знакомыми. И он не ошибся. Переговорив с коллегами он вспомнил, что, начиная с декабря 1994 года, то есть в течение двух лет, в полицию Лондона поступило множество заявлений от женщин, которые сообщали, что при схожих обстоятельствах они, точно также, как и Оттилия Майсонье лишилась ценных личных вещей.
При этом, что особенно важно, - все они описывали приметы мошенника практически одинаково: седой, пожилой мужчина с манерами джентльмена, представлявшейся лордом, человеком состоятельным, собственником большого поместья в Линкольншире.
Во всех случаях мошенник действовал одинаково: заговаривал с женщинами на улице, называл себя лордом - Виллоугби, Вилтон или Сэйлсбери - и напрашивался на приглашение к женщинам домой. Там он рассказывал, что живет в аристократическом районе Вест-Энда и занят поисками домоправительницы, или разглагольствовал от предполагаемой поездке на Ривьеру, в связи с чем он ищет себе компаньонку для этого путешествия.
Женщины охотно принимали принимали приглашения, надеясь наполнить свою жизнь новыми романтическими впечатлениями.
Развивая заманчивую тему предстоящего романтического путешествия, "лорд" предлагал дамам освежить гардероб, приобрести новые платья и передавал им фальшивый банковский чек. При этом он всякий раз просил передать ему на очень короткий срок часы и драгоценности, чтобы по их размерам купить более дорогие и более достойные дам украшения. Когда же "лорд отправлялся восвояси, женщины обнаруживали пропажу различных ценных вещей,
Всего с подобными заявлениями за указанный период обратилось 22 женщины. Некоторые потерпевшие сообщали о "лорде" любопытные подробности: у некоторых из них он даже брал деньги на извозчика, объясняя свою просьбу рассеянностью прислуги, которая забыла положить в карман его одежды мелочь на лошадь.
суд присяжных: сложности защиты - когда он поможет, а когда наоборот.
Задержанного, как и полагается, стали предъявлять для опознания пострадавшим женщинам.
Разыскать удалось двенадцать потерпевших.
Проводили опознание, можно сказать, добросовестно - в числе десяти, а то и пятнадцати мужчин такого же возраста.
И всё же, нельзя не признать, что опознание проводилось с существенным нарушением тактики и правил проведения этого следственного действия: предполагаемый преступник, как правило, предъявлялся потерпевшим без учета того, насколько его внешность корреспондирует с внешностью тех мужчин, которые в качестве статистов принимали участие в опознании.
Получалось, например, почему-то так, что опознаваемый оказывался единственным мужчиной с седыми волосами и усами в этом "параде идентификации", и в результате, совершенно естественно, тут же привлекал к себе внимание опознающих.
Результат не замедлил сказаться: почти все потерпевшие, которым предъявлялся предполагаемый преступник уверенно узнавали в нем того человека, который их так бессовестно обманул и столь цинично завладел их ценностями.
Сомнения возникли только у одной из потерпевших - Этель Соунсенд.
- Я не совсем уверена, - заявила она, - у меня дома он говорил на янки, а здесь говорит совсем по-другому. Но, - тут же поправлялась она , - мне всё равно кажется, что это. - он.
Бек клялся, что никогда не встречал ни одной из опознавших его женщин. Он клятвенно уверял полицейских в своей невиновности. Утверждал, что живет он доходами от медного рудника в Норвегии, в деньгах не нуждается и никаких женщин никогда не обманывал!
Но собранные Скотланд-ярдом данные о его больших финансовых неурядицах и о неразборчивости в отношениях с женщинами работали против него.
Большинство женщин помнили дни, когда их обманывали. Это давало возможность проверить показания и потерпевших и Бека. Но у последнего, как назло, не нашлось алиби ни на один день, о которых говорили обокраденными женщины.
Зато, когда детективы обыскали комнату,,где норвежец жил в последнее время, они обнаружили там немало интересного: многочисленные залоговые квитанции, кольца, броши, часы и другие ценные вещи.
Выяснилось также, что Бек задолжал шестьсот фунтов гостинице "Ковент-Гарден", в которой проживал некоторое время. Кроме того, опрошенные служащие этой и других гостиниц сообщили, что Бек имел связи со многими женщинами. Допросили секретаря Бека. Он подтвердил, что тот владеет медным рудником в Норвегии, но, несмотря на это, постоянно испытывает финансовые затруднения, иногда даже одалживает деньги у него, собственного секретаря.
В довершении ко всему, 18 декабря, то есть через два дня после задержания Бека в Скотланд-ярд поступило анонимное письмо. В нем говорилось, что еще в 1877 году в суде Олд-Бейли был осужден на пять лет тюрьмы некий Джон Смит, который, как и ныне задержанный Бек, обманывал женщин.
Способы обмана во всех случаях самым удивительным образом совпадали: мошенник представлялся лордом, выписывал фиктивные чеки, иногда предлагал женщинам место экономики в его большом замке, а потом неожиданно навсегда скрывался с похищенными ценностями.
Тогда дело закончилось тем, что одна из обманутых им женщин встретила его на улице и передала полиции. Присяжные заседатели признали его виновным и судья Форрест 10 мая 1877 года приговорил его к пяти голам лишения свободы. Спустя четыре года, 14 апреля 1881 года,Смит вышел на свободу и исчез. И вот теперь, по-видимому, делал заключение, автор письма, Смит взялся за старое и вновь занялся своим ремеслом - обманом доверчивых женщин.
Благодаря этому письму у полиции появилась еще одна возможность убедиться в виновности либо невиновности Бека. Эта возможность заключалась в том были еще живы полицейские, которые задерживали преступника Смита, о котором шла речь в анонимном суде.
Инспектор Вальдек распорядился разыскать материалы процесса по делу Джона Смита. Когда он познакомился с ними, он убедился: схожесть многих деталей с обстоятельствами нынешней истории была поразительной!
В 1877 году мошенник также представлялся женщинам лордом Виллоугби, Вилтоном или Сейлсбери. Тогда он обманул семнадцать женщин. 20 апреля 1877 гола одна из них встретила авантюриста на улице и помогла его арестовать. 10 мая судья Форрест Фултон вынес по этому делу приговор. Смит отсидел четыре года и в 1881 году был выпущен на свободу. Теперь история, видимо, повторилась. Во всяком случае такой вывод можно было сделать после ознакомления с архивными материалами 1877 года. Но инспектор Вильдок искал новых подтверждений этому.
Он повстречался со своими коллегами - инспекторами Скотланд-ярда, которые в далеком теперь 1877 году арестовывали Смита. Конечно, они были уже в отставки, но твердо утверждали, что вполне отчетливо помнят людей и события 1877 года.
Полицейских допросили, более того им предъявили для опознания Адольфа Бека. Оба уверенно опознали в предъявленном для опознания мужчине Джона Смита, того самого Смита, которого они задерживали за многочисленные факты мошенничества и краж в 1877 году .
Констебль Спарел после проведенного опознания уверенно заявил : - Нет ни малейшего сомнения, что я арестовывал этого человека под именем Джон Смит.
Второй полицейский, инспектор Редстоун, как и Спарел, не видевший Смита в течение восемнадцати лет, также был тверд и непоколебим в своей уверенности: - Именно этого.мошенника мы арестовывали восемнадцать лет назад.
Позже констебль Спарел, нисколько не сомневаясь в своей правоте, заявил перед и перед судебной палатой Вестминстера, что представленный ему на опознание Адольф Бек абсолютно идентичен Смиту, что это - одно и тоже лицо. При этом его нисколько не смутило то обстоятельство, что с момента последней его встречи со Смитом прошло 19 лет!
Это обстоятельство не вызвало у полицейского инспектора ни малейших колебаний.
Аналогичное заявление сделал в судебной палате и его коллега инспектор Редстон. Он тоже нисколько не сомневался, что стоящий в зале заседаний мужчина - никто иной как тот самый Смит, которого он задерживал 19 лет назад и который был осужден за совершение мошеннических действий в отношении большого числа женщин.
Бек пришел в ужас от заявлении полицейских, побледнел и в состоянии сильного душевного волнения заявил свое алиби: он воскликнул в отчаянии, что в 1877 году его не было в Англии, он находился далеко от Лондона и занимался своими дела в Южной Америке. Он был готов привезти оттуда целый ряд уважаемых людей, которые подтвердят его показания. Женщины, утверждал Бек, ошиблись, никого из них, он и в глаза не видел. Он понятия не имеет, кто такой Смит. Он ни одного дня не провел в английской тюрьме! - Клянусь создателем,-.восклицал Бек. - Я не виновен! И полицейские и женщины ошибаются.
Следствие имело еще один шанс установить истину. Оно могло сравнить почерк ранее судимого Смита и ныне задержанного Бека, такую возможность предоставляло следствию наличие расписок, составленных в свое время Смитом и оставленных им у обманутых им женщин и возможность получения образца почерка у Бека.
Приглашенный к разбирательству эксперт по почерку Гурин, в то время ведущий в Англии специалист- графолог, пришел к заключению, что почерк жулика 1977 года, то есть Смита, совпадает с почерком жулика 11894-1895 годов. Правда, оговорился эксперт, почерк Бека имеет некоторые отличительные особенности: образцы, полученные при подготовки почерковедческой экспертизы у Бека, выполнены им измененным почерком.
Перечисленные идентификационные признаки были рассмотрены секретарем прокуратуры Симсом и не вызвали у него никаких сомнений. Он без колебаний приступил к подготовке обвинительного акта для рассмотрения дела Бека вы суде Олд-Бейли. Единственным человеком, который испытывал сомнения в обоснованности обвинений, пред являвшихся Беку, был полицейский инспектор Вальдек- тот первый полицейский, который рассматривал первичные материалы, связанные с задержанием Бека, Он обратил внимание прокурора Симса на то, что в описании внешности Смита указывается, что у него глаза карие, а у Бека, как было совершенно очевидно, -глаза голубые.
Кроме того, Вальдек обратил внимание на то, что, судя по материалам из уголовного дела 1877 года, у Смита подбородок был весьма широким. У Бека же подбородок был узким. При всём несовершенстве описания внешности в уголовном деле 1877 года, утверждал Вальдек, совершенно очевидно, что у взрослого человека цвет глаз и форма подбородка не могут измениться. Вызывало у него сомнение о обоснованность заключения графолога Гурина.
Но эти "мелочи" не привлекли внимания прокурора Симса, готовившего материалы для обвинения Бека в суде Олд-Бейли. Да и результаты опознаний человека после девятнадцатилетнего перерыва в общении с ним у прокурора Симса сомнений не вызвали. Наконец и назревавшая проблема с сомневающимся полицейским была решена просто: инспектор Вальдек, открыто высказавший свое мнение, что Адольф Бек и Джон Смит - разные люди, был отстранен от дальнейшего расследования. Его заменили шеф-инспектором Фростом.
Фрэнк Фрост был представителем старой школы. И кроме того, он был человеком действия. Его мало интересовали и волновали научные способы идентификации личности.
Впрочем, он не очень полагался и на документы и разного рода протоколы. Ветеран Скотланд-ярда свято верил в "фотографическую память " опытного полицейского и несколько не сомневался, что его коллеги, тоже ветераны уголовного сыска - Спарелл и Редстоун, опознавшие Бека, как Смита, - не могли ошибиться и поэтому - абсолютно правы. Для него показания Спарелла и Редстоуна были непреложный истиной. Немаловажным было и то, что в 1877 году сам Фрост принимал участие в поисках Джона Смита, видел его тогда и теперь нисколько не сомневался в том, что Адольф Бек и Джон Смит - одно лицо.
Процесс по делу Бека начался 3 марта 1898 года в Олд-Бейли.
Обвинителем в судебном заседании по делу Бека выступал прокурор Гораций Авори, редко сомневающийся в своей правоте. Позднее современники называли его вещателем и часто говорили про него: " Авори экономит на жире, на комплиментах, но никогда - на числе осужденных".
Вполне возможно, что Авори и сам не верил в виновность Бека, в то, что Смит и Бек идентичны. И хотя у него были основания для сомнений, ( хотя бы тот факт, что Смит несомненно имел судимость, которая, совершенно очевидно, отсутствовала у Бека ) он, тем не менее, не сделал это сомнение предметом рассмотрения и анализа в судебном заседании.
В роли судьи в процессе выступал Форрест Фултон. Словно по иронии судьбы именно он в 1877 году судил Джона Смита.
Позднее он заявлял, что дела Смита он не помнил, что вполне вероятно при большой загруженности судебных работников. Но что вызывает немалое удивление, так это то, что до начала рассмотрения дела в суде (!) Фултон выступил перед журналистами и сделал чрезвычайно важное заявление, которое совершенно очевидно самым категорическим образом противоречит принципу объективности судьи в процессе. Он высказал свою полнейшую убежденность в том, что Бек и Смит - одно и то же лицо. Потом, как вспоминают современники, у него, видимо, наступило расстройство памяти, и он заявил, что не может вспомнить подробностей процесса 1877 года.
Защитником Бека являлся опытный адвокат К. Ф. Джил - известный адвокат из Вест-Энда. Он разделял убеждение опального инспектора Вальдека в том, что между его подзащитным и Джоном Смитом нет никакой связи и выступил с заявлением, что норвежец стал жертвой совершенно очевидной путаницы.
Его тактика защиты заключалась в следующем. Он делал ставку на перекрестный допрос эксперта почерковеда Гурина. Если тот в суде засвидетельствует, что почерк преступника 1877 года и почерк преступника 1894-1895 годов идентичны и в обоих случаях речь идет об одном и том же человеке, то Гилл с помощью свидетелей из Южной Америки докажет, что в 1877 году Бек находился не в Лондоне, а в Южной Америке и поэтому , естественно, не мог совершить преступления и 1977 года, и 1894-1895 годов.
Но прокурор Авори предусмотрел вполне реальную возможность того, что на суде будет обсуждаться алиби Бека - его пребывания в Южной Америки, с одной стороны, и идентичность почерка Смита и Бека с другой. Поэтому он намеренно не спрашивал почерковеда Гурина о почерке записок дела 1877 года. А Гурин, в свою очередь, ограничился заявлением о том, что списки предметов одежды, составленные в 1894-1895 годах и оставленные настоящим преступником у женщин, - написаны Беком, но измененным почерком.
Защитник Гилл в это момент процесса буквально вскочил с места и попросил у судьи разрешения задать эксперту Гурину вопрос относительно почерка записок 1877 года. Но судья Фултон отказал в этом ходатайстве, ссылаясь на положение британского права о недопустимости рассмотрения в уголовном суде фактов прошлого, связанных с подсудимым, дабы не влиять на позицию суда присяжных, которые не должны быть осведомлены об обстоятельствах прошлого, которые могут, в свою очередь. повлиять на их решение по делу.
Правда, и обвинению пришлось отказаться от таких сильных доказательств, как узнавание Бека полицейскими инспекторами Спарелом и Редстоном. Но это почти не ослабило позиции обвинения: оно обладало решающим доказательством - фактом опознания Бека всеми женщинами, потерпевшими от преступления.
Но правдой было и то, никто, кроме защитника, не обратил внимание, на неуверенность, которую демонстрировали в зале суда некоторые потерпевшие.
Так, Анна Товисенд заявила, что это тот же человек, но когда она слышит его речь, то испытывает некоторые сомнения.
В свою очередь, Лилли Винчетт сказала, что во время её встречи с подсудимым его усы были длиннее и напомажены.
Защитник, со своей стороны, пытался обратить внимание суда на эти обстоятельства, но все было напрасно. Не имело никакого результата и заявление потерпевшей Оттилии Масонье о том, мошенник имел шрам на правой стороне шеи. А в суде она его не наблюдает. Но и это обстоятельство не произвело какого-либо сильного влияния на участников процесса со стороны обвинения и суда.
В своей защитительной речи Джилл энергично протестовал против запрещения касаться обстоятельств дела 1877 года, послуживших основанием для того, чтобы навесить обвиняемому ярлык "рецидивист". Вместе с тем, адвокат поставил под сомнение достоверность показаний женщин-потерпевших. Он полагал, что к ошибочному опознанию Бека их привело то возбуждение, которое они испытали в свое время, когда вообразили себе, что, наконец-то, пришел тот час, когда воздастся должное их очарованию. Поэтому, когда их надежды рухнули, им очень хотелось, чтобы виновник этого был найден во что бы то ни стало. И, наконец, это произошло! Даже если они и сами не были наверняка уверены, что не ошиблись в опознании.
В своем выступлении на суде подсудимый Бек страстно заявил, что к предъявленным ему страшным обвинения он не имеет никакого отношения. - Я не виновен! Я - абсолютно не виновен!
Но эти заявления были подобны крикам одинокого путника в пустыне.
19 марта 1896 года присяжные признали Бека виновным, и судья Фултон приговорил его к семи годам тюремного заключения.
При этом судья произнес такие слова: " Мы приговариваем обвиняемого Адольфа Бека, подлого и трусливого мерзавца, который с помощью низкопробных трюков пытался удовлетворить собственные эгоистические и антиморальные страсти и вина которого доказана, к семи годам строго заключения".
Подсудимый отреагировал на провозглашенный приговор все тем же заявлением: - Я абсолютно не виновен! Я абсолютно не виновен!
Но его больше уже никто не слушал.
Защитник Бека немедленно обратился в Палату общин. Он предъявил доказательство того, что в 1877 году Бек находился в Перу, а это исключало его тождество с Джоном Смитом. Но это обращение результатов не дало: уголовно-процессуальное законодательство Англии того времени еще не знало кассационного судопроизводства.
Итак, хотя в судебном заседании не была установлена с абсолютной достоверностью криминалистическая идентичность Джона Смита и Адольфа Бека, это никак не повлияло на действующие тогда в Англии тюремные порядки. Беку присвоили тот же арестантский номер, который в свое время носил Джон Смит - Д 523. Мало того, теперь к нему прибавили "квалифицирующий" признак - буква В. Это означало, что его носитель раньше имел судимость и отбывает уголовное наказание повторно.
За пять лет пребывания в местах лишения свободы, с 1896 по 1901 год, Бек подавал 10 заявлений с просьбой о пересмотре его дела. Но эти обращения при всём желании тех, кому они поступали, не могли иметь процессуальной перспективы: в то время, как уже отмечалось, в английском уголовном судопроизводстве отсутствовала стадия кассационного рассмотрения состоявшихся приговоров. Поэтому Беку оставалось лишь писать петиции по существу в пустоту, излагая в них одни и те же основания для пересмотра вынесенного в отношении него несправедливого и необоснованного, как он утверждал приговора.
Защитник Бека, в свою очередь, настойчиво просил разрешения ознакомиться с материалами уголовного дела преступлениях, совершенным Смитом в 1877 году. Его интересовали характерные признаки внешности Смита, наверняка, как он полагал, содержащиеся в его уголовном деле. Однако эти прошения адвоката тоже оставались без удовлетворения.
И все же настойчивость юриста имела некоторые положительные последствия. 12 мая 1898 года сотрудник министерства внутренних дел навел в управлении тюрем справки о внешности Смита в 1877 году и получил весьма неожиданный результат: выяснилось, что Смит является евреем и подвергался обрезанию. Адольф Бек этих признаков совершенно точно не имел.
В связи с этими вновь открывшимися обстоятельствами Министерство внутренних Англии обратилось к судье Фултону с просьбой выразить свое отношение к указанному факту. Однако Фултон, находясь под сильным впечатлением от результатов "поголовного" опознания Бека женщинами-потерпевшими, прокомментировал сложившуюся ситуацию, мягко говоря, странно: - Пусть Бек и не является Смитом, но я всё же не верю, что Бек был в Южной Америке.
И все. И ничего не изменилось. Бек так и остался в тюрьме. Изменился только регистрационный тюремный номер- он лишился приставки - буквы В.
Бека освободили только 8 июля 1901 года, досрочно, на поруки.
После этого он многократно пытался доказать свою невиновность, тратил остатки своих незначительных финансовых средств на адвокатов. Но все эти усилия остались безрезультатными.
Вернемся, однако, к самому Адольфу Беку, которому судьба уготовила новое испытание. 15 апреля 1904 года Бек вышел из дома на Тоттенгем-Корд-Роут, в котором поселился незадолго до этого. Когда он ступил на тротуар, к нему подбежала молодая женщина. Обращаясь к Беку, она вскричала: - Вы тот самый человек, который взял мои драгоценности и соверен! Бек непроизвольно отшатнулся. От неожиданности он едва не упал. - Нет! - закричал он охваченный паникой. - Нет! Это не я! Я вас не знаю! Я вас не видел никогда вы жизни! На это женщина возмущенно ответила:
- Вы тот человек, который взял у меня драгоценности, и там вас ждут! В полнейшей панике Бек бросился бежать от своей совершенно непостижимой судьбы, которая снова преследовала его. Но путь ему преградил детектив инспектор Вард. Бека арестовали и доставили в полицию в районе Паддингтон. Что послужило поводом для нового ареста?
22 мая в полицию явилась домработница Паулина Скотт и сделала заявление, их которого следовало, что пожилой седовласый мужчина с приличной внешностью обратился к ней на улице , сказал ей несколько комплиментов и тут же предложил ей место экономики в своем доме.
Все остальное протекала по уже знакомой полиции с 1896 года схеме. Из всего этого инспектор Вард сделал вывод, что Бек вновь возобновил свои авантюры прошлого. Будучи убежденным в этом, он и послал Паулину Скотт в полдень к ресторану, где Бек имел обыкновение обедать.
В течение целого часа Паулина Скотт рассматривала Бека, но не могла узнать в нем того человека, который обманул её. Однако инспектор Вард не сдавался. Он буквально приказал Паулине Скотт явиться к дому Бека в то время, когда он обычно выходил на улицу. Потерпевшая, дождавшись Бека, заговорила с ним. В итоге Бек вновь был арестован. Бек был потрясен случившимся. Он ничего не понимал. Он лишь отчаянно повторял: - Клянусь богом, создателем моим! Я - не виновен! В обвинении против меня нет ни слова правды! Я могу привести много свидетелей, которые подтвердят, что я честно занимался своими делами! Все, что происходит со мной, - просто не постижимо!
Лондонские газеты тут же разнесли известие о новом аресте Бека. После этого от потерпевших вновь не стало отбоя. В полицию явилось еще четыре женщины, которые аналогичным путем, как и Паулина Скотт, лишились драгоценностей и денег. Теперь Беку ничто не могло помочь - ни страстные уверения в невиновности, ни воззвания к Всевышнему, ни заявления, что он никогда ни одной из этих женщин не видел и, тем более, ни с кем из них не разговаривал. 27 июня 1904 года Бек снова предстал перед судом в Олд-Бейли. Но на этот раз у него уже не было средств нанять опытного защитника. А его адвокат Лайстер располагал лишь четырьмя днями, чтобы поверхностно ознакомиться с материалами дела. Сам же Бек был слишком подавлен и деморализован, чтобы суметь в полном объеме, полно и правильно информировать Лейстера об обстоятельствах дела. И вновь повторилась та же трагедия: все свидетели вновь опознали Бека под присягой.
И на этот раз никто не обратил ровно никакого внимания на неясности и противоречия в показаниях женщин. Одна из потерпевших, например, заявила, что жулик носил монокль, другая - что не видела ничего подобного. Но эти детали уже ничего не значили на фоне всеобщих утверждений: - Это - он! Это - он! Это - он!
Однако, как мы уже рассказывали, к 1904 году в британском у головном судопроизводстве произошли серьезные изменения. Теперь Бек мог давать показания по своему делу. Но могли ли ему помочь его надоевшие всем бесконечные мольбы и клятвенные заверения о том, он не знает этих женщин и что он, вероятно - жертва действий маньяка?
Присяжные в первый же день суда признали Бека виновным.
Но судья Грантхем, который на этот раз вел процесс, почувствовал некоторые сомнения. Он отложил вынесение приговора и велел отвести Бека в камеру предварительного заключения.
И, наверное, Беку не удалось бы избежать своей печальной участи, если бы через несколько дней после заседания суда не произошел случай, который совершенно неожиданно и по-новому осветил его дело и впоследствии вызвал целую бурю возмущений во всем Лондоне.
Вечером 7 июля 1904 года инспектор Кане вошел в полицейский участок на Тоттенгем-Корд-Роут.,Это было обычное вечернее посещение. Дежурный полицейский рассказал ему, что они задержали человека, продававшего два кольца, которые он выманил у двух артисток. Кане, которому дело Бека было более или менее знакомо , попросил сообщить подробности.
К своему великому удивлению он услышал точно такую же историю, какую рассказывали все потерпевшие по делу Бека. В ней были и богатый лорд, ищущий экономику, и список туалетов, и фальшивый чек . . .
Когда Кане вошел в камеру, в которой находился задержанный, от увиденного у него буквально захватило дух. Сидевший перед ним мужчина был так же сед, как и Бек. Они были приблизительно одного роста, и черты его лица напоминали лицо Бека. Но Бек был моложе и не так крепок, как этот мужчина.
Задержанный назвался Вильямом Томасом и утверждал, что он никогда раньше не жульничал. Но Кане был уверен, что перед ним Джон Смит - человек, вместо которого судят Адольфа Бека.
Он сразу же поставил в известность Скотланд-Ярд.
Пяти женщинам, опознавшим Бека, предъявили для опознания Вильяма Томаса. Увидев его, они сначала растерялись. Затем Роза Рисс, та самая, которая упорно утверждала, что узнала мошенника по характерному носу выдавила из себя: - Бог мой, ведь это он, это он . . . Затем к её показаниям присоединились и все остальные.
Мелвин Макеттен - шеф дактилоскопического бюро Скотланд-Ярда, энтузиаст и убежденный сторонник дактилоскопического метода идентификации - немедленно бросился к единственной женщине, которая в 1896 году утверждала, что её обманул не Бек. Узнав в чем дело, она сразу же пошла в полицейский участок на Боу-стрит, куда вскоре привезли Томаса. Поглядев на него, она тут же заявила, что это тот самый мерзавец, который обманул её девять лет назад.
Другие потерпевшие 1896 года тоже были приглашены к опознанию. И после оного они тоже признавались в своем заблуждении, извинялись и оправдывались. У Томаса, действительно, под ухом был шрам, которого не было у Бека. У него было обрезание, чего не было у Бека. Все особые приметы внешности Джона Смита, описанные в 1877 году, совпали.
Когда хозяин дома, в котором Джон Смит проживал в 1877 году, опознал своего бывшего жильца, Вильям Томас "сломался". Через несколько часов стала известна вся его история, а следовательно, и причина страннейшей ошибки судебной идентификации и юстиции, произошедшей в Англии на пороге XX столетия.
Итак, задержанный полицией 7 июля 1904 года в Лондоне Вильям Томас оказался на самом деле Джоном Смитом, совершившим целый ряд мошенничеств, за которые он были в 1877 году.
Он рассказал на допросе, что родился в Ланкширре в 1839 голу, изучал медицину в Вене, служил генеральным врачом короля Гавайи и, наконец, стал владельцем плантации в Гонолулу.
Проверкой его показаний удалось установить, что Томас, он же Джон Смит, приживал в 1876 году в Лондоне под именем Вильямса Вайса и выдавал себя за австрийского военного на пенсии.
Отсидев свой первый срок, в 1891 году он уехал в Южную Австралию. После возвращения в Лондон в 1894 году он вскоре был арестован под именем Майера по обвинению в незаконном получении 300 фунтов по фальшивому кредитному письму. Однако для его осуждения не хватило доказательств. А то, что мнимый Майер и Джон Смит одно и то же лицо, установлено не было.
В 1894 году Смит возобновил свои аферы с женщинами и занимался ими до тех пор, пока не узнал из газет, что Адольф Бек арестован вместо него. Испугавшись возможного разоблачения, он взял себе имя доктора Марча и уехал в Америку.
До 1903 гола он работал врачом в США, а затем вернулся в Лондон, намереваясь возобновить свои прежние "забавы" с женщинами. И он сделал это! Возобновил в таких масштабах, которые стали известны только сейчас. Те пять женщин, которые дали показания 27 июля 1904 гола, были лишь незначительной частью всех обманутых и обворованных им несчастных представительниц прекрасного пола.
В Союзный банк, на который жулик выписывал свои фальшивые чеки, было предъявлено 25 подобных чеков. Но, скорее всего, их было изготовлено гораздо больше: большинство женщин, боясь позора, стеснялись завялить об обмане в полицию, опасаясь что их имена станут достоянием прессы и будут предметом безжалостного обсуждения обществе.
Несомненно, Смиту ( он же Майер, он же Вайс, он же Марч, он же Вильям Томас ) и на этот раз удалось бы уйти от наказания, если бы он не допустил оплошности и после повторного ареста Бека не продолжил бы совершать преступления. Министерство внутренних дел поторопилась освободить Бека. 19 июля 1904 года он был реабилитирован и получил компенсацию в размере 5000 фунтов стерлингов.
Но этот случай так возмутил общественность Англии, что дело дошло до открытого обвинения Скотланд-Ярда, министерства внутренних дел, прокурора Авори и судьи Фултона в полной некомпетентности и ужасающей безответственности. Обвинения носили столь резкий характер, что судье Фултону пришлось оправдываться в открытом письме через газету "Таймс".
Правительство назначило комиссию по расследованию причин судебной ошибки, которая в своем докладе,,несмотря на осторожные формулировки, резко осудило этот вопиющий случай беззакония, связанный с делом Адольфа Бека.
Перед комиссией Бек сказал прокурору Авори: - Я не имел удовольствия видеть этого почтенного господина с 1896 гола, с тех пор, когда в Олд-Бейли он взирал на меня с веселой иронической улыбкой, как будто хотел сказать: " Ты виновен".
Но смысл этих иронических слов Бека вряд ли дошел до толстокожего Авори.
Зато на британское правительство все это произвело большое впечатление. Следствием этого стало то, что впервые за всю историю британского судопроизводства был создан апелляционный суд.
Но прежде всего дело Бека сильно поколебало и без того шаткое доверие к старым методам полицейской идентификации. Проблема предотвращения подобных ошибок стала проблемой общенациональной.
Генри и Коллинз помогли решить эту проблему путем практического применения дактилоскопии в полицейской службе.
Результаты их деятельности выходили далеко за пределы Англии и имели общеевропейское значение. Они способствовали продвижению дактилоскопии в практику полицейских органов европейских государств.
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
СУДЕБНЫЕ ОШИБКИ ПРОШЛОГО
_20017.jpg)
