Почему так много воровского шансона связано с одним из районов Москвы?
Ах ты, шконочка, ах ты, шлёночка, А на воле осталась девчоночка.
И колечко, ей мною подарено. Я вернусь к тебе, роща Марьина
(Е. Кемеровский) Мне твердят: «Живи и будь попроще», Только им, наверно, невдомёк —
Родом я из Марьиной из Рощи,
Это значит — от беды на волосок.
(Песня Влады Московской «Адресок».) Ты увидел, услышал — как листья дрожат?
Твои тощие, хилые мощи,
Дело сделал своё я — и тут же назад,
А вещи — тещё в Марьиной Роще.
(В. Высоцкий)
...
Этой истории тоже много столетий. Не нужно беспокоиться — здесь это будет одним абзацем. Но репутация этого места всегда была одна — от лесных разбойников до Глеба Жеглова с Шараповым из «Места встречи». Только на мгновение вспомним Федора Кошку, чей младший сын стал родоначальником линии и Романовых, и Шереметевых. С именем другого сына — Федора Голтяя — связано само название места. Легенды немного разнятся, но все они говорят о том, что приглянулась Голтяю крестьянская девушка Мария. Возможно, он взял ее в жены против желания, а она убежала в лес, сколотила банду и стала разбойничать. Имя жены боярина Голтяя неизвестно, зато хорошо известно, что одна из его дочерей вышла замуж за великого князя Московского Василия. Вряд ли в княжеские хоромы взяли дочь от матери-разбойницы. Тем не менее легенда строго гласит, что Марья полюбила другого, сколотила шайку, дальше — варианты с леденящими душу деталями.
Русский поэт Василий Жуковский придумал свою историю.
В его сентиментальной повести «Марьина роща» действует все та же Марья, но не атаманша, а обиженная девушка. Вместо боярина Голтяя — мифический злой боярин Рогдай, а также прекрасный певец Услад. Барышни рыдали над полными страданий страницами. А грабить там было что. В этих изначально непроходимых лесах была дорога на Дмитров и Сергиев Посад ( в советское время Загорск), которая была торговой. А в Лавру могли отправлять и царскую казну. По дороге была особо опасная точка — Красная сосна, там было главное разбойничье логово, там чаще всего и поджидали лихие люди. Даже в конце 19 века об этом месте писали: «Место это так насижено для грабежа, что доселе на нем держат ночной пикет из окрестных крестьян, по очереди собираются с дубинами». С тех пор осталась улица Красной Сосны.
Жил там и обычный ремесленный люд — «бобыли беспашенные, кормятся на Москве всякими промыслы и работою»: квасники, овчинники, холщевники, котельники, скорняки, лудильщики, иконники, позолотчики. Земли уже принадлежали Черкасскким. Налогов ремесленники, правда, не платили — князь Яков Куденетович разрешил. Прочие московские труженики были этой ситуацией недовольны, резко выступали, был даже специальный Земской собор, который обязал марьинцев платить в казну.
В середине XVII века — еще не легче, сюда перевели Божедомку — место захоронения неопознанных трупов. Императрица Елизавета Петровна очень боялась смерти. Нынешние психологи называют это душевное расстройство танатофобией. Однажды у церкви на глаза ей попалась похоронная процессия, от одного вида которой Елизавете стало дурно. Тогда она спешно подписала указ об устройстве кладбищ за чертой города.Церковь Воздвижения Креста (или Ивана Воина) на Божедомке стала местом сбора, хранения и опознания мертвых тел, особенно жертв преступлений и несчастных случаев. Тела хранились в специальных амбарах в надежде на опознание, а отпевали только два раза в год. Хоронили тела погибших в монастырской земле обычные жители, они же и поминали. При этом распространялись зловещие слухи о том, что здесь гуляют покойники, они же и нападают на прохожих. Когда Елизавета из-за жалоб прикрыла морг, традиция все равно сохранилась. Во время эпидемии чумы в 1770-х годах Екатерина 2 приказала хоронить умерших от этой страшной болезни на новом чумном кладбище (Миусском), устроенном опять же в Марьиной роще Возможно эта мера спасла многих москвичей от заражения.
Жители Рощи собирались на «семик» — на седьмую неделю после Пасхи для поминовения усопших, и это потихоньку трансформировалось в праздничные гулянья с ярмарочными балаганами. Тут появились и первые трактиры, зашумели песнями и танцами цыгане, которые обжили здесь собственный уголок. Продолжалось это ежегодно за исключением 1813 года, когда французы были в Москве. Надо сказать, что наполеоновские солдаты побаивались появляться в Марьиной Роще — и не случайно. Однажды попробовали туда заявиться французские мародеры — и сами же были перебиты и ограблены. Зато через Рощу и кладбище для своих был проход-лазейка, чтобы быстро покинуть захваченный и горящий город.
... А потом через Марьину Рощу прошла первая в России железная дорога. Тогда уже земли принадлежали все тем же Шереметевым. Тогда к Александру Шереметеву подошел адмирал Евгений Алексеев (будто бы внебрачный сын царя Александра II) и предложил выкупить эти земли. Тот опрометчиво согласился, надеясь на развитие дачного дела, которое не помешало бы и соседней усадьбе Останкино. Однако же земли оказались выкуплены по дешевке французским банком «Лионский кредит», владельцам же дороги пришлось выкупать землю по более высокой цене. Может быть, сам воздух в Марьиной Роще такой, что даже адмиралы ведут себя не слишком благочинно? Попадает человек в место, где на каждом углу можно купить фальшивые документы или поддельные ассигнации и сам преображается?
...Тем временем увеселения в Марьиной роще продолжались, открывались новые кабаки, существовало множество воровских притонов, но обычная публика тоже любила здесь погулять: те, кто посолиднее, пили чай из самоваров, молодежь могла уединится и принять чего покрепче. «В этой Марьиной роще все кипит жизнию и все напоминает о смерти. Тут, среди древних могил, гремит разгульный хор цыганок; там, на гробовой плите, стоят самовар, бутылки с ромом и пируют русские купцы» (Загоскин). Трактиры, правда, как-то разом загорелись, но по чистой случайности все они оказались незадолго до пожаров застрахованы на крупные суммы. На страховые выплаты кабатчики начали строить жилье — плохое, конечно, но необходимое, поскольку район начал экономически развиваться. Впрочем, и новые здания продолжали гореть, и тоже оказывались предварительно задорого застрахованными.
В первой половине 20 века ситуация не изменилась. «Киса, вся контрабанда делается здесь в Одессе на Малой Арнаутской», — уверял Остап Бендер своего незадачливого компаньона. Это он в 5-м проезде Марьиной рощи не был. Здесь могли сделать и подделку под контрабанду: так было с будто бы контрабандными французскими духами «Л'Ориган», производимыми неким Петром Шубиным.
А другой предприимчивый господин-товарищ Иван Ланин конкретно занимался транспортным обслуживанием налетчиков под прикрытием постоялого двора для извозчиков. Эти налетчики грабили железнодорожные склады и с ветерком и удобством развозили награбленное по малинам и притонам. Тот же Ланин перепродавал краденых лошадей и держал подпольный цех, где перешивали краденую же одежду.
Подмосковное танго Листопад Подмосковья прозрачен и чист, Облака над Коломенским плачут.
И над старой Лосинкой тоже кружится лист, Точно так же, да только иначе.
здесь, в кленовом багрянце, в осеннем огне, Колоколенки Марьиной рощи.
И поэтому нынче привиделся мне Полуночный московский извозчик.
Я надену обручальное кольцо Из бульваров Чистопрудных да Тверских,
Расцелую Богородицы лицо И напьюсь воды с Москва-реки.
Детским смехом пусть Сокольники звенят. На воре сегодня шапка не горит,
Сам себя украл я, сам себе не рад, Так уж вышло, мама, что ни говори.
Среднерусская осень гуляет в садах, И «Славянка» прощается с нами.
Осень волосы косит мальчишкам всегда, Разлучая девчат с пацанами.
Во дворах тенистых перебор гитар Мне напомнит юность-молодость мою.
Да что там молодость, ведь я ещё не стар И любую песню подпою.
Струны рви, замоскворецкая братва, Сколько порвано их на твоём веку.
Да я один пятьсот серебряных порвал, И, даст Бог, ещё чуть-чуть порву.
Вот и всё. До свиданья, родная земля, Я продолжу ещё эту повесть.
Три вокзала твоих навсегда для меня Веры свет и надежда с любовью.
Я надену обручальное кольцо Из бульваров Чистопрудных да Тверских,
Расцелую Богородицы лицо И напьюсь воды с Москва-реки.
Детским смехом пусть Сокольники звенят. На воре сегодня шапка не горит,
Сам себя украл я, сам себе не рад, Так уж вышло, мама, что ни говори. источник
***
Другие умельцы занимались сбытом поддельных почтовых марок, которыми в Первую мировую заменили разменную серебряную монету. Занимались этим три брата Алексеевых. После революции они и вовсе раздухарились и подделывали ордера на обыски и реквизиции. Здесь они и попались. Злачное место еще долго оставалось таковым. Значительная часть событий романа Вайнеров и фильма «Место встречи изменить нельзя» происходит именно здесь, в Марьиной роще. Банда «Черная кошка» и награбленное здесь прячет, и засаду у Верки-модистки устраивают. «А теперь — Горбатый! Я сказал, Горбатый!» — говорит Жеглов, когда арестовывают банду, конечно же, тоже в Марьиной роще, на Трифоновской улице. А сейчас идет сериал «Марьина роща». Я не смотрела, но понимаю, что это все про то же — оригинальную, но правдивую историю этого уголка Москвы.
Только в 60-е годы прошлого века облик района начал меняться. Бараки заменили на хрущебы, воров арестовали, и сейчас Марьина роща — один из благополучных и совсем не дешевых районов Москвы.
Здесь театр Райкина «Сатирикон», кинотеатр, где проходит КВН, церковь «Нечаянная радость».
Когда-то была поговорка: «В Марьиной Роще люди проще». Сейчас уже не так.
Нынешняя Марьина Роща - совершенно обычный район на северо-востоке Москвы.
Правда, говорят, что большинство эзотерических сообществ базируется именно здесь. А еще местные жители нет-нет да заметят нечто из ряда вон.
Так в 2001 году на месте, где раньше находилось чумное кладбище, а потом был построен рынок, люди увидели на крыше пятна, по форме похожие на могилы. Кровля в этих местах была будто чем-то выжжена и крошилась. А на рыночной стене, обшитой железом, проявился след, напоминавший огромную лапу с когтями. Галя Константинова
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
Жители Рощи собирались на «семик» — на седьмую неделю после Пасхи для поминовения усопших, и это потихоньку трансформировалось в праздничные гулянья с ярмарочными балаганами. Тут появились и первые трактиры, зашумели песнями и танцами цыгане, которые обжили здесь собственный уголок. Продолжалось это ежегодно за исключением 1813 года, когда французы были в Москве. Надо сказать, что наполеоновские солдаты побаивались появляться в Марьиной Роще — и не случайно. Однажды попробовали туда заявиться французские мародеры — и сами же были перебиты и ограблены. Зато через Рощу и кладбище для своих был проход-лазейка, чтобы быстро покинуть захваченный и горящий город.
