Два года на айсберге
Предлагаю рассказ из сборника "Бригантина" 1971 г. О полярной робинзонаде.
Робинзонады — мы имеем в виду реальные, а не книжные — множились с годами, расширяя свою географию, переносясь все в новые и новые моря. Однако почти во всех случаях места действия их приходились на острова в теплом или умеренном поясе...
Следующую историю, говоря словами Петра Людовика Ле Руа, французского мореплавателя на русской службе, «трудно числить между вероятными». Впервые один из авторов услыхал ее в Шотландии.
Записанная со слов рассказчика в Глазго, она была очень короткой: человек не помнил многих обстоятельств.
Помнил только имя героя этой истории — Брюса Гордона. Через несколько лет в Ленинграде в Центральной военно-морской библиотеке нам удалось разыскать старинную английскую книгу под названием «Хроника морей, или Собрание невероятных происшествий в морских просторах», и там одна из глав была посвящена шотландскому моряку Брюсу Гордону.
Вот эта история.
В начале лета 1737 года из шотландского порта Абердин на промысел китов к берегам Гренландии вышло небольшое парусное судно "Анна Фобс».
Поначалу плавание шло благополучно: погода была отличной, море спокойным.
У берегов Исландии «Анна Фобс» встретила ледяное поле шириной в 30 миль. Пришлось его огибать. При подходе к 70-й параллели наблюдатель закричал, что видит огромное стадо китов. Но загарпунить моряки смогли только одного — остальные ушли на север. Капитан парусника Эммей Хьюз, несмотря на уговоры старшего штурмана, решил преследовать китов. И действительно, вскоре расчет капитана оправдался: «Анна Фобс» догнала стадо.
Закипела работа — охота велась и днем и ночью. Редкие смельчаки отваживались в те годы заходить так далеко на север: если корабль окажется зажатым среди льдов, морякам грозила мучительная смерть «Анна Фобс» уже наполовину наполнила свои трюмы ворванью, и экипаж приготовился к возвращению. Однако капитан китобойца, окрыленный успехом, решил идти за зверем дальше. Никакие уговоры помощников не помогали. Молотя кулаком по столу, пьяный от радости и рома капитан Хьюз гремел:
— Я ничего не боюсь! Если мне понадобится, «Анна Фобе» пойдет на Северный полюс и оттуда возьмет курс на Испанию или Китай.
Подхваченное сильным течением, судно медленно двигалось на север. Когда капитан протрезвел и смог сам взять высоту солнца, его охватил ужас: он не слышал, чтобы кто- нибудь забирался до этой параллели. Хьюз отдал команду поднять все паруса и поворачивать на юг.Но было уже поздно: льды густо окружали парусник со всех сторон, а на море опускался туман...На следующий день, когда появилось солнце, капитан приказал матросу Брюсу Гордону подняться на мачту и посмотреть, с какой стороны видна чистая вода. Не успел матрос взобраться до верха стеньги, как «Анну Фобс» сдавили два ледяных поля. Мачты корабля дрогнули, корпус накренился, и парусник стал валиться на левый борт. Матрос Гордон очутился на льду.
Он вскочил на ноги и с ужасом огляделся. «Анны Фобс» не было, она исчезла как призрак. Моряк остался один на льдине. Без теплой одежды, без воды и пищи. Это означало смерть. Однако случилось так, что раздавленный корабль из-за перемещения льдин на следующий день выдавило вверх килем на поверхность.Гордон понял, что единственный шанс на спасение — это добраться до перевернутого парусника.
Дорогу ему преграждали вспученные острые торосы. Надо было еще суметь перебраться через них.Нестерпимая жажда мучила Гордона. Он стал сосать лед, но лед был соленым...
На льдине моряк нашел кусок от шлюпочной мачты. С этим посохом он и добрался до корабля. Но, обойдя его вдоль корпуса, он увидел, что попасть внутрь невозможно. Обессиленный, он опустился рядом.Вокруг судна валялось множество самых различных предметов — разбитые шлюпки, сломанные весла, крюки, обломки дерева, куски тросов. Рядом со льдиной, на которой он сидел, виднелся большой айсберг.
Гордон принял его сначала за гору. Край айсберга нависал над льдиной и был, казалось, другого цвета. Так и есть: лед айсберга оказался пресным, моряк утолил жажду.Вернувшись к кораблю, Гордон нашел среди обломков крюк и гарпун.
С помощью этих нехитрых инструментов он попал через окно кормовой каюты внутрь «Анны Фобс». Каюта была наполовину забита льдом; все в ней перевернуто вверх дном.
Первое, что увидел Гордон в каюте, это галеты, твердые как камень, корабельные галеты. Никогда в жизни еще они не казались ему такими вкусными, как сейчас. Поев немного, он начал по одной перебирать вещи. Больше всего в капитанской каюте было бутылок со спиртным, но все оказались пустыми или разбитыми, так что найденный штопор моряку не пригодился. Кроме штопора, его достоянием стали ножи, вилки, ложки.Холод постепенно пробирал его до костей. Чтобы согреться, он разломал переборку и влез в соседний отсек. Здесь, на его счастье, оказался большой бочонок, в котором содержалась смесь спирта с ромом. Просверлив отверстие в бочонке, он припал к нему и пил, пил, пока не заснул мертвецким сном.
Когда моряк проснулся и попытался перевернуться на другой бок, он понял, что тело его окоченело. Еще бы несколько часов, и он наверняка бы замерз.
С большим трудом Гордон снял с себя стоявшую колом одежду и растер тело спиртом. В это время снаружи послышались какие-то странные звуки.
Сначала он принял их за человеческие голоса. Ослабевший от голода, еще не придя в себя от принятой дозы спиртного, Гордон закричал что-то в ответ,
В это время снаружи послышались какие-то странные звуки. Сначала он принял их за человеческие голоса.
Ослабевший от голода, еще не придя в себя от принятой дозы спиртного, Гордон закричал что-то в ответ, и... застыл от ужаса. У разбитого окна кормовой каюты стоял большой белый медведь. Когда глаза моряка немного привыкли к слепящему свету, он увидел поблизости еще нескольких медведей. Чуя запах китовой ворвани, они лапами раскапывали лед под палубой, прижатой ко льдине. В четырех метрах от лаза два зверя обгладывали труп капитана «Анны Фобс». Сердце моряка не могло этого вынести, и он закричал:
«Прочь, твари!» Медведи в удивлении встали на задние лапы. Это были страшные огромные звери. Постояв примерно с минуту в такой позе, медведи как ни в чем не бывало вернулись к своим занятиям.
Дальнейшие попытки Гордона спугнуть хищников голосом лишь усложнили дело: медведи стали приближаться. В результате Брюсу пришлось забаррикадироваться в своем убежище. Чтобы придать себе бодрости, он вернулся в кладовую хлебнуть из бочонка. После этого, сделав себе из одеял, взятых с коек, подобие ложа, Гордон снова погрузился в забытье...
Тем временем над льдиной с вмерзшей в нее «Анной Фобс» опустилась длинная арктическая ночь. Брюс прикинул, что имеющихся запасов пищи хватит, чтобы дотянуть до лета. Вместо воды можно использовать иней, намерзающий на полу и стенах перевернутого корабля, — соскабливать его, оттаивать и пить. Гордон тщательно обследовал все помещения, собрав в одну кучу все запасы съестного.
Приятной находкой был еще один маленький бочонок с бренди. Этот напиток был приятнее на вкус, чем смесь спирта с ромом. Правда, от последнего Гордона сразу же клонило ко сну, а сон для него был спасением. Иногда он спал сутками: инстинкт самосохранения требовал этого. Где находится его льдина, он не знал. Скорей всего, как ему казалось, где-то посередине между Гренландией и Нордкапом.
Моряк решил подготовиться как следует к длинной зиме. Гордон нашел в шкафу капитанской каюты много одежды. Это был настоящий клад, хотя каждая вещь была пока куском соленого льда.
Непременно нужно было проникнуть а главный трюм корабля и в кладовую на баке. Там должны были найтись необходимые ему вещи, а самое главное — уголь. На это у Брюса ушло несколько дней.
Сначала никак не удавалось пробиться в трюм: груз разлившейся и смерзшейся ворвани закрывал вход. Первой, самой ценной находкой здесь были кресало и кремень. Потом ему удалось добраться до мешков с углем. Топором он разрубил уголь на мелкие куски и потащил в жилой отсек.
Огонь —- это была вода, пища, тепло, сухая одежда... Жизнь. Тянулись месяцы и месяцы арктической зимы. Иногда к кораблю подходили медведи, но они уже не представляли опасности для полярного робинзона — он почти не выходил из своего убежища наружу, а вход был хорошо забаррикадирован.
Однажды ночью во время снежной метели Брюс проснулся от шума. Какие-то странные звуки слышались за дверью, из помещения, где хранились продукты. Потом кто-то подошел к двери и стал царапаться.
Брюс затаил дыхание. Кто-то явно пытался выдавить дверь, но это ему не удавалось. Брюс встал, взял большой острый нож, который всегда лежал у него под рукой, и прислушался. Шум и царапанье прекратились. Послышались новые звуки — хруст галет. Брюс понял, что это медведь.Он разжег огонь, взял в другую руку фонарь и ударом распахнул дверь.
Зверь стремглав кинулся к дыре в корпусе и застрял в ней. Брюс подскочил к медведю сзади и дважды ударил ножом под лопатку и вернулся назад в кладовую. От возбуждения он не мог заснуть.
Потом выпил полкружки бренди и прочитал молитву. После этого вновь подошел к убитому зверю и осмотрел свою добычу. Туша медведя быстро замерзала.
Проснувшись, он услышал за дверью какие-то непонятные звуки. Это оказался маленький медвежонок; он жалобно скулил от голода. Брюс впустил его в комнату.
Медвежонок, увидя шкуру, с радостью бросился на нее, стал обнюхивать и лизать. Но мать почему-то не хотела его кормить. Медвежонок тогда лег поверх шкуры и начал скулить. Брюсу стало жаль зверька. Он дал ему галет. Медвежонок понюхал и стал с жадностью грызть, но тут же подавился,
Брюс тогда взял фонарь, топор и полез в трюм, где хранилось китовое мясо. Он отрубил небольшой кусок и принес его медвежонку. Моряк решил приручить медвежонка и назвал его Нэнси, по имени своей любимой, которая осталась в Шотландии и, как он надеялся, ждала его.Сначала медвежонок боялся Брюса, но скоро привык. Кормил тот его часто, но очень маленькими порциями.
Со временем Брюс стал брать Нэнси с собой на прогулки по льдине. Медвежонок катался по снегу и скреб когтями лед. Скоро Нэнси окрепла, подросла и стала величиной с телку. Брюсу было уже тяжело ее носить на руках. Зверь быстро привык к моряку и неотступно следовал за ним. Позже он стал откликаться на свое имя. Брюс не мог удержаться от смеха, представляя, как он выглядит со стороны, одетый в капитанский сюртук и держащий медведицу за лапу!
Тем временем начинало появляться солнце. Оно все чаще и чаще выглядывало с южной стороны льдины. Каждый день Гордон ходил к айсбергу и топором прорубал в нем ступеньки: он решил сделать на его вершине наблюдательный пункт. Начиналась полярная весна. Над головой спасшегося моряка пролетали стаи птиц; их крики мучительно напоминали о доме.
Брюс боялся, что льды вместе с его жилищем может унести течением еще дальше на север, где уж наверняка нет людей. У него оставалось еще довольно много пищи. Он высушил ящик пороху... Надо было попытаться что-то предпринять. Опасаясь, как бы его льдина не раскололась, он решил оборудовать себе второе жилье на айсберге. Для этого он вырубил в нем несколько пещер и перенес туда часть своих запасов, включая бренди и порох. В одной из пещер он даже сделал печь, которую выложил чугунными чушками балласта, найденными в трюме корабля. Около двух месяцев Брюс провел на вершине айсберга. Когда темнело, он возвращался к кораблю.
Нэнси следовала за ним как собачонка. Однажды утром по высоте солнца Брюс определил, что наступила середина полярного лета. Как всегда, он отправился на свой наблюдательный пост и с вершины его увидел, что к северу море примерно на одну милю было полностью чисто от льда. Несколько дней матрос с медведицей оставался на айсберге в одной из пещер. Как-то ночью он проснулся от громкого треска.
Случилось то, что он и предполагал. Айсберг с «его» льдиной откололись от большого ледяного поля — началось полярное плавание шотландца. Брюс дрейфовал на льдине шесть месяцев, не зная при этом, где он находится и в какую сторону плывет. Однажды он заметил в направлении, куда плыл айсберг, материк или, возможно, большой остров. Боже, действительно, его настолько близко подогнало к земле, что он видел людей на берегу! Брюс сложил руки рупором и во всю силу легких стал кричать. Но в это время Нэнси, научившаяся ему подражать, тоже подошла к краю айсберга и громко зарычала. Люди на берегу скрылись за камнями. Так редкий шанс на спасение был потерян.
Айсберг со льдиной, в которую врос корпус «Анны Фобс», уносило течением в Полярное море... Видимый мир вновь начали заволакивать туманы, солнце не поднималось выше горизонта. Опять началось плавание в никуда. Время тянулось медленно и монотонно. Брюс готовил себе пищу, дремал, читал лоцию, которую он выучил наизусть (это была единственная книга на корабле) или разговаривал с медведицей... Однажды в начале второй зимы до слуха моряка донесся выстрел. Пушка?
В самом деле, как будто ударила корабельная пушка. Откуда могло взяться здесь судно? Брюс стремглав бросился по ледяным ступеням вниз, схватил приготовленный на этот случай пистолет и тоже пальнул.
Потом еще раз. И еще. После третьего выстрела вновь раздался ответный удар пушки. Он подумал, что это могли стрелять не с корабля, а с земли. Брюс решил не терять времени. Он сложил порох, пули, немного пищи и бутылку спирта в мешок и направился в сторону, где, по его расчету, должны были быть люди. Он шел долго, Неожиданно Нэнси, шедшая рядом, начала беспокоиться. Она часто останавливалась и нюхала снег с правой стороны. Брюс повернул вправо и, к своему удивлению, увидел следы, много следов. Здесь прошло человек тридцать с собаками.
Воодушевленный надеждой, Брюс ускорил шаг. Нэнси иногда обгоняла его, бежала по следу и вновь возвращалась. Потом вдруг побежала назад. Оглянувшись, Гордон заметил белого медведя. Бежать было бесполезно: медведь все равно настиг бы его. Человек пригнулся, надеясь остаться незамеченным на снегу. Но зверь уже почуял его запах и подходил все ближе.
Брюс вскочил на ноги и бросился бежать без оглядки. По звуку он определил, что его догоняют. В ужасе он бросил мешок и, держа длинный нож, продолжал бег. Обернувшись еще раз, он увидел, что двое медведей остановились над его узлом и стали есть. Вглядевшись, Брюс узнал в одном из медведей свою Нэнси. Он остановился перевести дух. Большой медведь, видимо заинтересовавшись своей спутницей, стал ласково ворчать. Моряк же продолжал идти, стараясь в полусумраке не потерять следы. Он шел, стиснув зубы, часто падая в снег.
Он шел, почти механически переставляя ноги, пока не услыхал впереди лай собак. Потом кто-то прикрикнул на них.Услышав голоса, Брюс выглянул из-за камня и увидел людей. Их было трое. С удивлением смотрели они на невесть откуда взявшуюся из белого безмолвия фигуру. Люди отвели его к старосте, который, по-видимому, был также и священником этой небольшой деревушки. Брюс встал на колени и получил благословение старика. Жилище этих людей было странной постройки. Внешняя стена каждого жилища была сделана из снега, затем шел вход в пещеру в скале.
В одном из таких углублений и поставили кровать для Брюса. Колония насчитывала 10 мужчин и 31 женщину. Остальные мужчины погибли в море или на охоте.Брюс понял, что он попал в Гренландию, к норвежскому роду, предки которого давно переселились на эти пустынные берега.
С ними Гордон прожил четыре года. Летом в селение дошел слух, что к югу, милях в 150, видели китобоев и охотников на тюленей. Гордон решил добраться до них. Ему предложили выбрать лучший из челнов. Тепло попрощавшись с норвежцами, он отправился в путь.
Моряк плыл вдоль берега, останавливаясь на ночь. Однажды утром он отчетливо увидел в бухте несколько кораблей, которые поднимали паруса, собираясь отплыть.Один из них был «Бриель» из Амстердама, который возвращался после промысла в Голландию. От капитана Брюс узнал, что с момента гибели «Анны Фобе» прошло почти семь лет...Четыре недели спустя «Бриель» встретил шедшее навстречу рыболовное судно.
На нем Брюс Гордон добрался до своей родной Шотландии.
Нельзя сказать, чтобы рассказы Гордона встретили дома с доверием. Правда, сам факт его возвращения говорил за себя. Но все остальное... За ним закрепилось прозвище Мюнхгаузена.
Шли годы,.. Шотландцы ходили на промысел в Арктику, и капитаны подтверждали все топографические особенности берегов, о которых упоминал Гордон. Полярного Робинзона теперь наперебой упрашивали рассказать о пережитом, а лучше написать о своем приключении, но писать моряк был не мастер. Остался только этот рассказ, записанный с его слов. Марк Беленький, Лев Скрягин
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
