Стивенсон Роберт Льюис (1850 год - 1894 год , шотландский писатель.. Великобритания)
Внешне Стивенсон напоминал нашего писателя Александра Грина, автора «Алых парусов», да и внутренне был таким же романтиком, вечным странником. «Суди о прожитом дне не по урожаю, который ты собрал, а по тем семенам, что ты посеял в этот день», — сказал он. А сказав, и жил так. Поскольку он все время был в пути и непрестанно что-то сочинял, то отборные семена элитной литературы он посеял во всех частях света и во всех литературных жанрах.
Роберт Льюис Стивенсон родился 13 ноября 1850 г. в Эдинбурге, столице Шотландии. Дед и отец будущего писателя, Роберт и Томас Стивенсоны, были видными инженерами-строителями маяков, мостов и волнорезов, а по линии матери, Маргарет Изабель, он принадлежал к старинному роду Бэлфуров. Льюис (так называли его домашние) был в семье единственным ребенком. Биографы отмечали, что свой стиль Стивенсон почерпнул в речевой манере отца, отличавшейся точностью и красочностью.
На третьем году жизни мальчик перенес тяжелую болезнь бронхов, последствия которой мучили его всю жизнь. Частые приступы лихорадки и затяжного кашля иссушили его как щепку. Писатель до смерти не мог избавиться от чувства собственной физической неполноценности.
В шесть лет мальчик поступил в школу. Из-за частых болезней, переездов и лености занятия доставляли ему мало радости, но их с лихвой компенсировало чтение книг. После нескольких школ, по настоянию отца, видевшего сына строителем маяков, Льюис в семнадцать лет поступил в Эдинбургский университет. За сочинение «Новый вид проблескового огня для маяков» Стивенсон был удостоен серебряной медали Королевского шотландского общества искусств. Казалось бы, и карты в руки — продолжай семейную традицию: строй маяки! Однако Льюис наотрез отказался от этого, и опять по настоянию отца перевелся на юридический факультет, который окончил в 1875 г. К этому времени Льюис сделал свой выбор — стал писателем. Впервые его имя в печати появилось в шестнадцатилетнем возрасте над очерком «Пентландское восстание. Страница истории, 1666 год». Первым же произведением Стивенсона, с которого он начался как литератор, стал очерк «Дороги», напечатанный в 1873 г.
Окончив университет, Стивенсон занялся не адвокатурой, а путешествиями. Большой след в его жизни оставила Франция, Париж и особенно Барбизон, воспитавший немало художников и литераторов.
Там же Льюис встретил Франсес (Фанни) Матильду Осборн,
урожденную Ван де Гриф, замужнюю даму, старше его на десять лет, мать двоих детей, ставшую через несколько лет его женой. А его пасынок, Ллойд Осборн, впоследствии стал его соавтором. Возвратившись в Эдинбург, Стивенсон подготовил книгу очерков «Путешествие внутрь страны», а в журналах «Темпл Бар» и «Корнхилл мэгэзин» напечатал первые свои рассказы «Ночлег Франсуа Вийона» и «Вилли с мельницы».
Во Франции же Стивенсон закончил серию из семи рассказов, которые под заголовком «Новые тысяча и одна ночь» вышли в 1882 г. и состояли из двух циклов — «Клуб самоубийц» и «Алмаз Раджи». В рассказах писатель, ставя своих героев в исключительные обстоятельства, обнажил скрытые пороки общества.
К этому времени Стивенсон сочетался браком с Фанни Осборн, для чего поехал в Америку, пересек в поезде и верхом в поисках возлюбленной Штаты (Нью-Йорк, Сан-Франциско, Монтерей в Калифорнии).
В скитаниях едва не погиб от болезни и усталости; его, лежащего два дня без памяти в горах, нашел охотник на медведей и долго выхаживал на своем козьем ранчо. Американских впечатлений хватило на книгу очерков «Эмигрант-любитель» и повесть «Дом на дюнах».
Самый известный роман Стивенсона «Остров сокровищ», вышедший отдельным изданием в 1883 г., а затем еще в двух изданиях, принес автору мировую славу. (Напечатанный за год до этого в «Янг Фолкс» под псевдонимом «Капитан Джордж Норт», он остался незамеченным.) «Остров» стал классическим образцом приключенческой литературы, им зачитывались люди всех кругов и возрастов, от школьников до английского премьер-министра Гладстона. Роман был создан случайно: пасынок попросил «написать что-нибудь интересное», и отчим нарисовал карту острова, а потом сочинил и текст к ней. В нем писатель выразил свои сокровенные мысли о деятельной жизнеспособности зла и порока, их коварной привлекательности, а еще о неизбежном воздаянии за добро и возмездии за зло.
Образ одноногого пирата Джона Сильвера, «списанный» с видного литератора той поры, соавтора Стивенсона по ряду пьес, Уильяма Хенли, внес раскол в их былую дружбу и привел, в конце концов, к неминуемому разрыву, тяжело пережитому Льюисом.
Другое знаменитое произведение, психологическая повесть «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», было написано Стивенсоном после прочтения им романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», произведшего на него потрясающее впечатление. Раскрытая Стивенсоном тема двойника оказала сильное влияние на жанры научной фантастики и детектива.
После романов «Похищенный» и «Черная стрела» Стивенсон выпустил свое третье значительное произведение «Владетель Баллантрэ», которое рецензенты того времени расценивали, как самое высокое по шкале литературных достоинств сочинение на английском языке. Затем вышли «Потерпевшие кораблекрушение» и «Катриона», в которых миру наживы и корысти писатель противопоставил чистоту помыслов и высокую нравственность.
Два года Стивенсон провел в путешествиях по Южным морям. Сменив три судна, он посетил семь архипелагов Тихого океана. В декабре 1889 г. писатель приобрел на острове Уполу (архипелаг Самоа) участок земли в двадцать гектаров, и на нем начал строительство дома. Последние годы писателя и все его художественные произведения, политические статьи, обширная переписка были связаны в основном с этим островом, хотя одной из главных тем оставалась его родная Шотландия.
Последним (неоконченным) романом Стивенсона стал «Уир Гермистон» (издан посмертно в 1886 г.), который сам писатель считал своим лучшим произведением. Шотландские литераторы полагают, что именно с этого романа началось возрождение шотландской литературы.
Последние годы его жизни были отравлены страхом творческого кризиса и утраты средств к существованию. Интересы семьи были для него превыше всего. Он работал «через не могу». Почти отнялась правая рука, участились кровотечения из горла. Творческая работа, однако, продолжалась заведенным порядком.
Каждое произведение, написанное Стивенсоном, можно рассматривать как человеческий подвиг, ибо давалось оно ему неимоверным напряжением сил и большими физическими страданиями.
«Я работаю непрестанно, — признавался он в письме к писателю Дж. Мередиту. — Пишу в постели, пишу, поднявшись с нее, пишу при кровотечении из горла, пишу совершенно больной, пишу, сотрясаемый кашлем, пишу, когда голова моя разваливается от усталости, и все-таки я считаю, что победил, с честью подняв перчатку, брошенную мне судьбой».
3 декабря 1894 г. Стивенсон скончался от кровоизлияния в мозг. Не прошло и месяца, как ему исполнилось всего 44 года. С почестями, в окружении самоанцев, покрытого государственным английским флагом, его захоронили на вершине горы Веа.
Феномен Стивенсона, по мнению многих его биографов, состоит в том, что за какой бы из литературных жанров он ни взялся, он создавал нечто классическое. Так было с путевыми очерками, приключенческим романом, с несколькими стихотворениями, ставшими хрестоматийными, как, например, баллада «Вересковый мед».
В России произведения Стивенсона переводили К. Бальмонт, В. Брюсов, И. Кашкин, К. Чуковский и др.
«Нет у нас обязанности, которую бы мы так недооценивали, как обязанность быть счастливым».
В 1883 году Роберт опубликовал роман "Остров сокровищ" ( The Treasure Island ), сделавший его известным.
«У кого из писателей нет в поле зрения авторов и книг, в которых он ищет импульса, стимула, помощи, руководства?" Стивенсон, рассказывая, как создавался «Остров сокровищ», не колеблясь, назвал с полдюжины книжек, влияние которых явственно сказалось на его романе. "Такая откровенность случается редко, обычно эту функцию за автора выполняют впоследствии исследователи его творчества. Абсолютная творческая самобытность - миф и напоминает греческие сказания о людях, не имевших родителей и выросших из земли" -. Ян Парандовский, , 1982 г.,
В 1886 году была издана повесть: "Странный случай доктора Джекила и мистера Хайда" ( The Strange case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde ), где в одном персонаже совмещено добро и зло (за год до этого он почитал «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского).
В университетские годы у Стивенсона возникла привычка «смотреть сны», оставшаяся на всю жизнь. Этот случай уже сам по себе довольно любопытен: ведь для появления своих фантастических видений Луис не принимал ни абсента, ни опиума. Когда Роберт Луис, как и его отец, стал перед сном рассказывать себе различные истории, то обнаружил, что они продолжаются и во сне, словно их разыгрывают... человечки, похожие не на «настоящих актеров», а скорее на детей, которые играют в «нашем внутреннем театре». Он запоминал все эти спектакли, в которых нередко сюжет, заданный Стивенсоном по ходу действия менялся, становясь более интересным и захватывающим. Как-то писатель разоткровенничался и признался, что «человечки» не только дали ему идею «мистера Джекила и мистера Хайда», но и разыграли оттуда несколько сцен; они же авторы «Олаллы». «Очень живые и страшные сны» посещали Луиса уже в раннем детстве, что, вероятнее всего, явилось следствием его болезней в эти годы. С необычайной силой и выразительностью пишет Стивенсон о том, как «кошмар хватал его за горло и он, задыхаясь, с громким криком вырывался из цепких объятий сна». Постепенно кошмары сменились более приятными грёзами; ему снились путешествия и города, а затем истории из XVIII века. Потом он стал читать во сне книги, видимо, того же «бутафорского» толка, правда, по признанию писателя, они «были более жизненные и увлекательные, чем настоящие». Бернацкий А.С., Тайные страсти великих, М., «Аст»; «Зебра Е», 2008 г., с. 266. Р.Л. Стивенсон пишет в «Странной история доктора Джекила и мистера Хайда»:
«С каждым днем обе стороны моей духовной сущности - нравственная и интеллектуальная - всё больше приближали меня к открытию истины, частичное овладение которой обрекло меня на столь ужасную гибель: я понял, что человек на самом деле не един, а двоичен. Я говорю «двоичен» потому, что мне не дано было узнать больше. Но другие пойдут моим путём, превзойдут меня в тех же изысканиях, и я беру на себя смелость предсказать, что в конце концов человек окажется всего лишь общиной, состоящей из многообразных, несхожих и независимых друг от друга сочленов».
Эфроимсон В.П., "Генетика этики и эстетики", М., «Тайдекс Ко», 2004 г., с. 29.
Болея туберкулёзом лёгких, последние годы своей жизни Р.Л. Стивенсон вместе с женой и пасынком провёл на островах Тихого океана в Полинезии, где приобрёл участок земли, писал и помогал местным жителям в их противостоянии немецким колониальным властям. «Посланное Стивенсону испытание - тяжёлые болезни. Его здоровье было настолько слабым, что даже лёгкая простуда могла закончиться для него трагически. А простужался он едва ли не каждый месяц. И тогда - знакомые неприятности: и трясущая лихорадка, и внезапные обмороки, и судороги ног, и тяжёлая одышка, и удушающий кашель. А тут ещё и кровохарканье открылось - туберкулёз! Но болеть нет времени - женатому человеку нужно зарабатывать деньги, чтобы прокормить жену и детей. И потому, как бы тяжко тебе ни было, приходится браться за перо и работать. «Если вы думаете, что трудитесь больше, чем все, значит, вы такой же, как все!» - цитирует он самого себя и принимается за работу. Работа, любимая работа - вот спасение и смысл жизни! Новая беда едва не лишила его самой работы: у Стивенсона отнялась правая рука... Ну что ж, значит, будем писать левой рукой! Выводя слово за словом левой, он волнуется только об одном: таким способом много не напишешь, а значит, и не заработаешь. Выход нашла Фэнни. Она стала записывать под диктовку мужа, став одновременно его стенографистом и литературным секретарём. Казалось бы, проблема решена, но не тут то было: после одного из приступов у Стивенсона отнялась речь... В довершение ко всему у него разыгрались ишиас и ревматизм, а также стали гноиться глаза. Теперь ему нельзя ни писать, ни читать, ни разговаривать, ни ходить. Оставалось только лежать день-деньской и ждать, пока ему не дадут снотворное. Казалось бы, выхода нет. Всё, что ему осталось - тихо доживать свой век, горстями глотая таблетки и обезболивающее.
Но, может быть, вы когда-нибудь слышали об упрямцах, которые упав, всегда пытаются подняться? Которые не умеют или не хотят признавать себя побеждёнными и сражаются до тех пор, пока не погибнут или не добьются своего? Старая истина гласит: -- кто не сдаётся, того не побеждают.
Что же делает Стивенсон? Он учится диктовать на языке глухонемых - одной рукой! Вот уж, действительно, «о мужественное сердце разбиваются все невзгоды», как утверждает восточная мудрость.
«В течение четырнадцати лет, - писал Стивенсон за год до смерти, - я ни одного дня не чувствовал себя здоровым, я просыпался больным и ложился в постель измученным, и всё это время я трудился, не отступая от своего долга и намеченного пути. Я писал в постели, писал, когда у меня шла горлом кровь, писал, когда у меня от слабости кружилась голова, и мне кажется, я с честью поднял перчатку, брошенную мне судьбой, и одержал победу в битве с жизнью...».
Десятки раз его жизнь была на волоске от смерти. Но всякий раз каким-то невероятным образом он выкарабкивался, снова падал в бездну и снова поднимался, выходя победителем в, казалось бы, абсолютно безнадёжных ситуациях.
Этот чудодейственный сплав воли и мужества дал и такой же фантастический результат: к нему вернулась речь, способность передвигаться и управлять правой рукой, восстановилось зрение и исчезли судороги, но главное - он победил туберкулёз. А ещё, в качестве моральной награды за проявленную стойкость, в его дверь постучалась самая настоящая литературная слава. И как тут не воскликнуть после этого: Бог есть!
Зафрахтовав на деньги, полученные по наследству после смерти отца, яхту, Стивенсон вместе с родными отправился в путешествие по южным морям. То была не блажь, а 'попытка найти здоровый климат для его слабых легких. И такое место было найдено - один из островов архипелага Самоа (ныне - это суверенное государство Западное Самоа). Здесь и решил Стивенсон «бросить якорь». Температура на Самоа редко опускается ниже +40. Однако, обустраивая свой новый дом, Луис ставит в нём огромный... камин. Что ж, пусть посмеиваются над ним желтолицые аборигены, разве понять им, что без полыхающего поблизости огня он уже не может ни отдыхать, ни придумывать новые сюжеты для книг, ни просто уснуть. Сидеть вечером в уютном кресле и смотреть на огонь, слушать умиротворяющее потрескивание поленьев и о чём-нибудь размышлять - что может быть лучше для уставшего человека? Тем более, писателя и, тем более, шотландца, совсем не избалованного солнечным теплом. Стивенсон быстро нашёл общий язык с местными жителями. Весёлый и разговорчивый, щедрый и деликатный, он влюбил в себя всех островитян, не говоря уже об островитянках. И это при его крайней худобе, нескладности и внешней некрасивости! Секрет успеха был прост: Стивенсон рассказывал новым знакомым несколько смешных или фантастических историй, а те в ответ рассказывали ему свои истории. Стивенсон, слушая, щедро демонстрировал свою заинтересованность и участие, то кивая головой, то всплескивая руками, то ахая или охая, доставляя собеседнику зримое удовольствие. Польщенные вниманием белого человека, его простотой и открытостью, самоанцы проникались к нему доверием и симпатией.
Туситала - «Рассказчик»
так называли его самоанцы. И не только из-за невероятного количества удивительных историй, что он им рассказывал, но и за то, что всё время писал «разные слова» в свою тетрадь. «Зачем тратить столько времени и сил на то, чтобы записать какие-то слова на бумагу?» - недоумевали они. Но эта странность Туситалы не мешала им относиться к нему с неизменной долей уважения. Уважение так просто не даётся, как, например, симпатия. Но и здесь Стивенсон добился очевидного успеха. Так, во время племенной междоусобицы, Стивенсон принял живое участие в судьбе плененных вождей. Фэнни и Луис возили в тюрьму, куда были посажены вожди, еду и табак. Пленные, конечно же, были в восторге от поддержки «первых граждан Самоа». Когда вождей освободили из заключения, они расчистили в непроходимом тропическом лесу «дорогу любящих сердец», или «дорогу благодарности», - от главной тропы, пересекавшей остров, до Ваилимы, места, где находился дом Стивенсона. Писатель был чрезвычайно этим тронут: «Неважно, хватит ли их порыва на то, чтобы закончить дорогу, это не имеет для меня ни малейшего значения. Важно, что они взялись за неё, взялись по собственному почину и сейчас стараются осуществить свой план. Только подумайте - они строят дорогу! Вещь неслыханная на Самоа! Что ещё в здешних местах (кроме налогов) так чревато бунтом? Это то, к чему нельзя принудить ни платой, ни наказанием. У меня теперь такое чувство, что я всё же кое-чего добился на Самоа»».( Казакевич А., "Люди, как звёзды"..--. : парадоксальные и малоизвестные факты из жизни знаменитых людей, Ростов-на-Дону, «Феникс», 2007 г., с. 397-400).
Похоронен Р.Л. Стивенсон на одном из островов Самоа, на могильном камне высечены заключительные строки его стихотворения «Реквием»:
дом-музей Стивенсона на Самоа.
К широкому небу лицом вечеру Положите меня, и я умру,
Я радостно жил и легко умру
И вам завещаю одно:
- Написать на моей плите гробовой:
«Моряк из морей вернулся домой,
Охотник с гор вернулся домой,
Он там, куда шёл давно».
Вересковый мёд. Из вереска напиток забыт давным-давно. А был он слаще меда, пьянее, чем вино.
В котлах его варили и пили всей семьей малютки-медовары в пещерах под землей.
Пришел король шотландский, безжалостный к врагам.
Погнал он бедных пиктов к скалистым берегам.
На вересковом поле, на поле боевом лежал живой на мертвом и мертвый — на живом.
Лето в стране настало, Вереск опять цветет, Но некому готовить вересковый мед.
В своих могилках тесных, в горах родной земли малютки-медовары приют себе нашли.
Король по склону едет над морем на коне, а рядом реют чайки с дорогой наравне.
Король глядит угрюмо: - «Опять в краю моем цветет медвяный вереск, а меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы приметили двоих последних медоваров, оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня, щурясь на белый свет, — старый горбатый карлик и мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому их привели на допрос, Но ни один из пленных лова не произнес.
Сидел король шотландский, не шевелясь, в седле. а маленькие люди стояли на земле.
Гневно король промолвил: — Пытка обоих ждет, если не скажете, черти, как вы готовили мед!
Сын и отец молчали, стоя у края скалы.Вереск звенел над ними, в море — катились валы.
И вдруг голосок раздался: — Слушай, шотландский король, поговорить с тобою с глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти. жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! — карлик сказал королю. Голос его воробьиный резко и четко звучал: — Тайну давно бы я выдал, если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко, гибель ему нипочем. мне продавать свою совесть совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут и бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин мальчика крепко связал и бросил в открытое море с6 прибрежных отвесных скал. Волны над ним сомкнулись. Замер последний крик…
И эхом ему ответил с обрыва отец-старик. — Правду сказал я, шотландцы, от сына я ждал беды. не верил я в стойкость юных, не бреющих бороды.
А мне костер не страшен. Пускай со мной умрет моя святая тайна — мой вересковый мед!
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
