Я тут случайно познакомилась с человеком - на первый взгляд, серым и скучным, даже, точнее, погасшим каким-то. Из тех, с кем порой и разговор-то бывает лень поддерживать. Видимо, моё отношение он почувствовал каким-то образом, потому что вдруг начал рассказывать о себе. И его рассказ - а было видно, что это чистая правда! - настолько меня поразил, что я хочу поделиться им с вами. Чтобы ещё раз попросить людей задуматься о цене некоторых вещей. Вроде бы незаметных, но таких значительных...
Мы с ним шли вместе по "Аптекарскому огороду". Пройдя не больше 500 метров, Володя тяжело опустился на скамью:
"Надо передохнуть, тело так и не научилось нормально двигаться".
Он сидел и поочерёдно вытягивал ноги, видимо, восстанавливая в них кровообращение. Его тяжеловатая фигура в джинсовом костюме, явно из секонд-хенда, бледное нездоровое лицо вызывали сожаление.
А между тем он рассказывал о себе, всё более увлекаясь:
"Нет, я не всегда был таким ничтожеством, как сейчас. Моя юность пришлась на 1990-е. Это сегодня их принято именовать "лихими" и "бандитскими". А для меня это было время огромных возможностей. О, такие времена на Руси очень и очень редки... когда благодаря личным способностям, безо всякой поддержки со стороны, человек может взлететь, добиться реально большого успеха. Вот взять меня... Обычный самарский паренёк, отслуживший в армии и поступивший учиться на экономиста, наблюдал ежедневно, как истосковавшиеся по яркой одежде и косметике русские женщины скупали всё это на рынках. И ещё я видел мигрантов - трудолюбивых и согласных на самые неблагоприятные условия.
Я нашел возможность выкупать по дешевке ткани у остановившихся советских швейных фабрик. И создал свой первый подвальный цех. Там шились яркие спортивные костюмы, на которые был огромный спрос.
Они мгновенно разлетались на рынке. Справедливости ради замечу, что без стартового капитала не обошлось. Мои родители хотя и развелись, но оба были достаточно известными и обеспеченными по меркам Самары людьми. И конечно, они мне помогали. Но только на первых порах. И естественно, это были долги, которые я с лихвой выплатил сразу же. Когда моя торговля достаточно поднялась, мне понадобилось наладить связи с местным криминальным миром. Помогло то, что я был щедрым открытым человеком. Правда, хотя, наверное, таковы все молодые, ещё не испорченные жизнью люди. И самарские группировки тоже состояли из таких же молодых и щедрых дурачков. Мы подружились А те, кто всем управлял - они были гораздо старше, опытнее, - подсказали мне, как расширяться. Скоро я практически держал рынок в Самаре.
Ко мне поступала модная тогда дешевая польская помада цыганских расцветок, яркие шмотки и обувь из Турции, Греции, Болгарии, Румынии, Польши, Китая.
Конечно, большая часть всего этого была подделками, сварганенными в подвальных цехах, но качество было вполне приличное, уж получше, чем у многих современных вещей, продающихся втридорога на всем известных торговых площадках.
А теперь представьте, что к ногам 25-летнего парня падает весь мир! Я побывал на лучших курортах. Носил дизайнерскую одежду и благоухал настоящим французским парфюмом. Любая понравившаяся красотка становилась моей, ведь я был очень щедр, и устоять перед потоком подарков и развлечений не могла ни одна. Питался я в лучших ресторанах Самары и Москвы. Словом, вёл и чувствовал себя как король.
Но, к чести своей, ни разу не пробовал наркотиков и никогда не напивался, хотя бокал вина к обеду был для меня нормой.
Итак, в тот год я только начал чувствовать лёгкое пресыщение... Но ему не суждено было развиться в устойчивый "комплекс Онегина".
Всё разрушил жуткий случай. Надо сказать, что я по три-четыре раза в неделю мотался на машине из Самары в Москву и обратно.
У меня, естественно, был новенький "мерседес" - единственный такой ездил по улицам моего родного города! Того требовал бизнес, в котором многое необходимо лично контролировать. Ездил я обычно в ночь, лихачил, конечно, но зато всегда успевал сделать все свои многочисленные и важные дела.
И вот той зимой мчался я по нечищеной дороге, справедливо полагаясь на изделие немецкого автопрома.
Если помнишь, была у водителей в 1990-е годы привычка такая - входить в поворот не в своей полосе, а примерно посередине дороги, пропуская разделительную посередине днища машины. Ну, все так ездили! Так казалось удобнее, особенно на пустой дороге..."
Володя сделал паузу, а я взглянула ему в лицо. Оно стало ещё бледнее, в глазах застыл ужас. Овладев собой, он чуть дрожащим голосом продолжал:
"Все так ездили. Дорога была опасной и совершенно пустой. Я был хорошим водителем и всегда успевал убраться в свою полосу, завидев фары на встречке.
А тут... у меня совсем не было времени. Меня ослепили желтые огни большой машины, летящей на меня тоже посередине дороги. Дальше - грохот и темнота.
Из этой темноты меня вырвала непереносимая боль, и я пришел в себя от собственного крика. Он звучал звериным воем. Так кричит раненое животное.
И этот крик сопровождал меня, кажется, целую вечность. Обезболивающие не помогали. Я лежал, привязанный и подвешенный на растяжках, и вопил от боли.
Несколько раз ко мне врывались осатаневшие от моих криков медработники и грозились убить меня, если не замолчу. А я рыдал и молил их сделать это. Потом я узнал, что это продолжалось почти год.
Ко мне приходили мои криминальные друзья и рассказывали, что меня спас случайно ехавший за тем грузовиком, с которым мы столкнулись, старичок на жигулёнке. Он знал меня и знал мою машину.
И сообразил, кому позвонить, чтобы мне в полном объёме оказали помощь. Хотя, конечно, не был уверен, жив ли я там - в искорёженной машине, отброшенный на обочину. Он просто сделал то, что должен был сделать каждый из в такой ситуации. Меня отвезли в Склиф. Там врачи увидели, что в молодом теле ещё теплится жизнь, но не осталось ни единой целой кости и ни одного не пострадавшего органа.
Мои криминальные покровители и друзья связались с моими родителями и, с разрешения матери, забрали все имеющиеся у меня деньги и просто отдали их врачам.
"Если б ты был обычным человеком, - сказали они мне потом, - никто не стал бы собирать тебя по кускам. Хорошо, у тебя было много денег!"
Меня не просто собрали и сшили, но, как видите, я даже хожу, хотя слишком активное или длительное движение вызывает невыносимые боли. Выйдя из Склифа, я сразу же перевёл весь свой бизнес на своих криминальных друзей. Они забрали всё, пришлось даже влезть в долги, чтобы оплатить их помощь.
После это этого для меня началась совсем другая жизнь: обо мне все забыли. Не стало ни друзей, ни подруг, а вчерашние знакомые отворачивались от нищего молодого инвалида с плохо скрываемым презрением. Многие даже злорадствовали....
Не выдержав всего этого, я переселился в Москву, попытался начать всё сначала. Но время ушло, текстильно-обувным разнообразием народ наелся. Возникли новые идеи и новые бизнесы. Я много чем занимался. Придумывал и менял проекты. Но везде и всегда меня теперь сопровождала неудача. Я всюду опаздывал, прогорал, терял деньги, оказывался в неподъёмных долгах, Пару раз выплатив эти мои долги, мой брат и сестра отказались от меня. Родители умерли, и я остался один на всём свете.
Сейчас я работаю в агентстве риелтором. Казалась бы, денежная профессия... Но я нищий! Ни одной удачной сделки за все годы. Думаю, меня держат просто из жалости и для того, чтобы вешать на кого-то нудную бумажную рутину. Держат на маленьком окладе, которого еле хватает оплатить комнату в дальнем Подмосковье и скромное питание".
- Неужели вы не понимаете? - вскричала я, едва дослушав. - Это не просто трагическая случайность! И теперешнее невезение доказывает это! Тогда, когда вы разбогатели и чувствовали себя королём, тогда, Володя, вы кого-то сильного человека обидели. А может, кому-то отказали в малой помощи. И кто-то проклял вас... так это и реализуется обычно!
- Да, я знаю, - он поник головой. - Я ходил к ясновидящей...
- Правда? И что же? - не терпелось мне. - Она должна была сказать вам, что избавиться от невезения можно лишь одним способом: покаяться перед тем, кого обидели! Надо дать емцу всё, чтобы он простил. Только так проклятие снимается!
- Поздно, - Володя уронил седую голову на руки и горько заплакал. - Тот старик, на жигулёнке, который вовремя оповестил друзей о трагедии на дороге... он не дожил до моего выздоровления. У него был рак. Примерно за месяц до того, как рухнул мой мир и рассыпался на мелкие кусочки, как мои бедные кости, этот человек приходил ко мне попросить денег на лечение.
- И что? - у меня замерло сердце.
- Он долго ждал под дверьми, пока я выйду. А я провожал после бурной ночи очередную даму. И даже не выслушал его просьбу... Мне было некогда. Передо мной расстилались чарующий мир, прекрасная жизнь, в которой я чувствовал себя королём. Анна БАРИНОВА
журнал "Оракул" № 4 \ 2024
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
