Домой Гофман явился как побитая собака. Он никак не мог понять: что делает в этой жизни не так, почему на его долю выпадают одни и те же испытания?! История повторилась. Как некогда Дора предпочла богатого мужа, теперь и Юлия возликовала от богатого жениха. Или это закон жизни и все ангельские личики скрывают ужасное нутро? И как пережить всё это ему, Гофману?
Он начал прикладываться к бутылке. Всё чаще его посещали мысли о самоубийстве. "Из жизни ушел цвет!" - написал он в дневнике.
Гофман не спился и не удавился. И даже не сошел с ума. Он начал лихорадочно писать - сказки, новеллы, романы, повести.
Судьба, которая предназначала ему создание великих произведений, могла быть довольна. Она достигла своего, но какой ценой?!
Теперь Гофман жил только болью, отчаянием несбывшихся надежд. Их он выплёскивал на страницы своих произведений, и в каждом произведении по-прежнему искал Юлию.
Он видел её в своих ангелоподобных героинях, способных на любовь-самопожертвование. Но с неё же он писал и своих лживых юных красавиц, которые легко предают возлюбленных, когда походя, не задумываясь, а кто сознательно, из корысти.
Самым ярким двойным примером стали прекрасно-романтическая Серпентина и непосредственно-циничная Вероника из сказки "Золотой горшок".
Потом будут героини "Песочного человека, "Крошки Цахес", "Повелителя блох", незабвенных "Житейских воззрений кота Мурра" и других.
Но "Золотой горшок" навсегда будет главной романтической новеллой Гофмана.
Ведь эту первую свою сказку он задумал ещё в день помолвки Юлии и главного героя назвал Ансельмом, потому что в день святого Ансельма - 18 марта - родилась его Юлия.
Сказки в интерьере смерти
По приезде в Берлин "Амадей Гофман", как он подписывал свои музыкальные и литературные произведения, сменился на "Вильгельма Гофмана" - именно такая подпись стояла под чиновничьими бумагами и протоколами.
Гофман снова стал чиновником, надо же как-то жить! И снова началось странное двойное существование: днём добропорядочного судейского чиновника, ночью богемного мечтателя.
О, урок судьбы ничему его не научил - он снова предпочёл музыку литературе!
3 августа 1816 года Королевский театр в Берлине показал премьеру.
Публика бушевала о восторга, критика тут же окрестила "Ундину" "первой романтической оперой Германии".
Заглавную партию блестяще исполнила прелестная певица Иоганна Эвнике, явно симпатизируя автору. Казалось бы, теперь Гофман - настоящий признанный композитор.
Музыка, опять эта проклятая музыка! И судьба наносит ещё более жестокий удар - должна же она снова направить строптивого Гофмана на путь истинный!
После 14 представления "Ундины" Королевский театр сгорает дотла!
Гофман почти в припадке безумия хватается за перо.
Он начинает свой самый ужасный, фантасмагорический, воистину дьявольский цикл - "Ночные этюды".
И вот парадокс: посреди этих фантасмагорий из-под пера Гофмана появляется самая светлая и чарующая сказка - рождественский "Щелкунчик".
Прообразом главной героини станет дочка его старых друзей - 12-летняя Мари Гитциг. С семьёй Гитциг Гофман познакомился ещё в Варшаве и с тех пор захаживал в их дом запросто, как в свой собственный.
Он гулял с детьми - Мари и её младшим братишкой Фрицем, рассказывал им сказки, учил рисунку и музыке, мастерил игрушки. Недаром в "Щелкунчике" наш герой увековечил себя в образе странного и таинственного крёстного - сказочника и волшебного мастера Дроссельмейера.
Мари стала не только крестницей Гофмана, но и его любимицей. В ней он видел черты двух девочек, которых когда-то потерял, - собственной дочки Цецильхен и, конечно, юной Юлии.
Впрочем, Юлию Марк не нужно было искать - от друзей Гофман узнал, что она опять живёт в Бамберге. Говорят, писатели-романтики витают в облаках, мало что понимая в реальной жизни.
Но Гофман-то оказался прав - Юлия не обрела счастья. Её муж гулял, пил и, бывало, колотил ту, до которой Гофман боялся дотронуться даже пальцем.
Юлия ушла от мужа и вернулась к матери. Даже фамилию сменила - стала снова Юлией Марк. С музыкой она не расставалась. Пыталась выступать как певица на званных вечерах. Вот только вечера эти частенько оканчивались слезами. Свой век она доживала в Бамберге - на той самой улице, которую Гофман мог бы пройти с закрытыми глазами.
Сохранился её последний портрет - портрет измученной 50-летней женщины с потухшими глазами. Никто уже не узнавал в ней музу Гофмана. И даже дата её смерти затерялась где-то посреди XIX века.
Гофман больше никогда не решался встретиться с ней. Хотя постоянно думал о ней, расспрашивал общих знакомых.
Весной 1822 года, за несколько месяцев до смерти, Гофман напишет другу в Бамберг: "Если вы находите уместным и возможным произносить моё имя или вообще говорить обо мне в семье М., то, улучив мгновение, когда будет ярко светить солнце, передайте Юлии, что память о ней живёт во мне, если, конечно, можно назвать памятью то, что заполняет всю душу, что в виде таинственного дождя от Высшего духа приносит нам боль и страдания, но и прекрасные мечты о восторге, о счастье, которое невозможно ни ухватить, ни удержать руками..."
Ни Дора Хатт, ни Юлия Марк, ни прелестная певица Иоганна Эвнике не приходили навестить Гофмана, когда он, больной и прикованный к постели, сидя у окна, писал свои последние новеллы.
Впрочем, писал - неправильно сказано. Диктовал! А записывала верная жена Мишка.
Ах, почему всегда мужчины страдают по возлюбленным, а в тяжкий час по ним самим страдают только их жены?..
В одной из последних новелл были строки:
"О! Зелень, зелень! Моя родная материнская зелень! Прими меня в свои объятия!"
Гофман не ошибся. Этот мрачный волшебник вообще почти не ошибался.
Он умер в самый разгар зелени - 25 июня 1822 года. Ему шел 47-й год.
А через месяц случилось совершенно неожиданное.
Юная умница и красавица Мари Гитциг, героины "Щелкунчика", которой все пророчили радостную и счастливую жизнь, ушла вслед за своим крёстным.
Выходит, это именно с ней, а не с Дорой или Юлией Гофман был связан особым мистическим образом.
Жизнь в интерьере вечности
Всю жизнь Гофман писал свою обожаемую музыку, и только последние 8 лет посвятил литературе. Но и за это короткое время он создал 70 повестей и новелл и два огромнейших романа - титанический труд!
Гофман стал основоположником тех жанров, которые в ХХ веке будут названы готическим детективом ("Каменное сердце", "Обет"), историческим детективом ("Мадемуазель де Скюдери"), готической фантастикой ("Эликсиры Сатаны"), триллером ("Пустой дом") и даже этнической литературой ("Хаймато-харе").
Но главным жанром станет литературная сказка. Конечно, о волшебстве и реальности писали и до него. Но все противопоставляли эти два мира. Гофман же впервые совместил их. И волшебство начало разворачиваться в нашем реальном мире, превращения происходили прямо на набережных Дрездена или улочках Берлина.
Гофман первым обосновал теорию двойников и двойственности человека. До него действующие лица литературных произведений делились на героев и злодеев.
Гофман первым понял, что делить нечего - в душе каждого живёт и герой и злодей одновременно. Важно, кто одержит верх.
Словом, Гофман начал разрабатывать психологическую прозу, казавшуюся современникам загадочной и мистической, как сама душа.
И целое направление литературы пошло по этому завораживающему пути, в том числе и русской литературы.
Помните? "Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина".
Это Булгаков - "Мастер и Маргарита".
Так что здравствуйте, мастер Гофман! Согласитесь, судьба всё-таки была права, заставив вас взяться за литературные сочинения...
журнал "Таинственные истории" № 12 \ 2025
материал подготовила Ангелина Ч., г. Москва
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
