Лев Сергеевич Термен, гениальный учёный, имел столько невероятных замыслов и теорий, что многие из них в советские годы и представить себе нельзя было в качестве научной работы. О них нельзя было даже поговорить в печати.
Они и сегодня воспринимаются скорее как научная фантастика, нежели как наука. Тридцатилетний радиофизик Термен одно время работал в ленинградском
Физико-техническом институте у академика А.Ф.Иоффе (чьё имя сегодня носит этот институт).
Помимо разработки систем дальновидения (того, что вошло в нашу жизнь под названием телевидение), Лев Сергеевич втихаря проделывал опыты по анабиозу млекопитающих.
Он охлаждал кошек до критической температуры 0*С и закапывал их бездыханные тельца на Кольском полуострове в вечной мерзлоте. Спустя некоторое время исследователь откапывал подопытных и успешно возвращал их к жизни.
Для кого-то, возможно, в этом факте нет ничего необычного. А вот для современной биологии подобный результат не просто недостижим, но и теоретически невозможен.
1 сентября 1701 года голландский учёный-самоучка Антони ван Левенгук разглядел в окуляре 200-кратного микроскопа собственной конструкции явление, позднее названное парадоксом скрытой жизни.
В сухом песке, смоченном водой. микроорганизмы, выглядевшие засохшими и мёртвыми, начали оживать. Если потом они снова оказывались без влаги, то переставали подавать признаки жизни.
Смочишь - оживишь. И так без конца. Это были красные коловратки - микроскопические черви. Но они пробудили дерзкую мысль: что даровано Создателем червяку, разве не может быть дано человеку?
Опытным путём
После Левенгука опыты по холодовому анабиозу удавались многим исследователям - с растениями и некоторыми простенькими организмами. Но вот с теплокровными такой фокус не удавался. Почему?
Давайте, как в школе, для ответа на вопрос проделаем нехитрые опыты. Пластиковую бутылку с водой заморозим в холодильнике, а затем исследуем содержимое. Масса льда испещрена крупными и мелкими трещинами.
Это потому, что замораживание и размораживание происходит неравномерно, внутри водной массы наблюдаются температурные перепады.
А теперь засунем в морозилку живой объект - куриное яйцо. Достав его в виде каменной льдышки, дадим ему оттаять.
И увидим, что растрескалась не только скорлупа - расширилось и разрушилось всё содержимое яйца.
После оттаивания это уже не пищевой продукт, а тухлятина., мерзко пахнущая, к которой неприменимо понятие "вкус".
А если рассмотреть, что происходит с живой клеткой в процессе заморозки и оттаивания, на экране окуляра будет разыгрываться фильм ужасов.
Кристаллики льда кромсают клеточные стенки-мембраны, раздавливают и пронзают все внутренние структуры.
Те немногие организмы, которым природа даровала способность замораживаться и размораживаться, защищают свои клетки от режущих льдинок специальными криопротекторами.
Человек, если б и сохранил их в процессе эволюции, должен был бы обладать ещё и многоступенчатой системой захолаживания, чтобы исключить температурные перепады.
Поэтому, прежде чем мечтать об анабиозе человека, следовало бы освоить гипотермию - процесс охлаждения тела в зоне положительных температур. Теплокровные и здесь аутсайдеры:
для человека нижний температурный предел выживания (да и то с применением термо-блокаторов, искусственно подавляющих терморегуляцию организма) составляет 18 градусов.
Хоть на полградуса ниже -- смерть.
Вот почему крионика так и не развилась во всём мире в практическое научное направление.
Вернёмся, однако, к опытам Термена. Долгое время они казались чисто научными, оторванными от реальной жизни. Пока внезапно не заболела воспалением лёгких и не умерла секретарша академика Иоффе.
Молодой учёный был неравнодушен к очаровательной секретарше своего шефа. Прослышавший о скором открытии пенициллина, с помощью которого пневмонию удастся лечить, он хотел охладить уснувшую красавицу, с тем, чтобы через несколько лет вернуть её к жизни.
Обратился к Абраму Фёдоровичу и раскрыл ему карты. Великий физик понял Термена и поверил ему, но возразил: родственники умершей вряд ли поймут и дадут добро на эксперимент с её телом.
Так Лев Сергеевич потерял возлюбленную, а наука - возможность осуществлённого анабиоза...
Путешествие в разумный микромир
Ещё об одном своём исследовании Лев Сергеевич ни разу не писал, а рассказывал только тем, к кому проникался достаточным доверием.
Во время поездки в Америку, подзаработав там, Лев Сергеевич получил достаточно средств для проведения собственных научных исследований по проблеме микроскопии времени, задуманных ещё в годы совместной работы с академиком Иоффе в Ленинграде.
Он осуществил замысел в 1932 году в своей нью-йоркской лаборатории с одобрения и при духовной поддержке Альберта Эйнштейна.
Итак, Термен рассуждал следующим образом.
Когда мы рассматриваем в микроскоп бактерии, эритроциты, сперматозоиды, увеличивая объект в тысячи раз, почему-то совершаем одну и ту же детскую в своей нелепости ошибку: линейные размеры изменяем, а время протекания процессов оставляем неизменным.
Неслучайно, картина, которую мы наблюдаем в микроскоп, статична и малоинформативна.
Хорошо изучив с помощью Эйнштейна, что пространство и время взаимосвязаны, он счёл необходимым, обращаясь к микромиру. изменять масштаб времени сообразно изменению линейного мастаба.
Для этого Термен соорудил специальный лентопротяжный механизм, позволяющий ускорять бег киноплёнки в камере в сотни раз. И начал вести киносъёмку через окуляр микроскопа, соотнося увеличение объекта со скоростью движения ленты.
То, что он увидел на экране, было фантастической сказкой, уносящей за сегодняшние пределы познания.
Снимая сперматозоиды, он увидел целую цивилизацию. Они разумны, они взаимодействуют. У них своя иерархия, своя армия, построения, турниры, в которых победитель умерщвляет побеждённого.
Отбор по признакам физических данных ведётся в мире сперматозоидов постоянно. Вся их жизнь - подготовка к единственному состязанию, в котором сильнейший из сильных, опередив конкурентов, добирается до женской яйцеклетки.
Как рассказывал Лев Сергеевич, Эйнштейн знал о полученных результатах, сам не раз завороженно приникал к окуляру микроскопа, разглядывая таинственный живой микромир. Он признавал, что это картинки из науки будущего.
К сожалению, внезапный вызов из США Термена сотрудниками НКВД положил конец небывалым исследованиям. А потом он попал в лагеря....
Выйдя на свободу, Лев Сергеевич уже не мог вернуться к своим потрясающим опытам. Не только потому, что в технически менее развитом Советском Союзе было нереально восстановить брошенную в Нью-Йорке лабораторию.
Но прежде всего потому, что наша материалистическая наука не позволяла даже сформулировать задачу наблюдения над разумом микросуществ.
Вот и мечтаем теперь вернуться на интеллектуальный уровень, достигнутый Терменом более 70 лет назад...
журнал "Оракул" № 11 \ 2025
материал подготовила Ангелина Ч., г. Москва
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
