ИКОНА (рассказ)
-- Кто последний? -- В хвосте очереди на пункте приема вторсырья топтался мальчик лет десяти со свертками желтых газет, туго перетянутых бечевкой.
-- Я, -- бросил через плечо старик и подвинул свою макулатуру ногой.
-- А на Легенды и мифы Древней Греции есть талоны? -- Мальчик вытянул личико к старику.
-- Только для инвалидов и ветеранов войны, -- назидательно ответил тот.
Мальчик вздохнул и, шмыгая носом, принялся укладывать свертки стопкой. Неожиданно бечевка лопнула, и газеты веером накрыли грязный асфальт.
Ты что вытворяешь, сопляк? -- Старик нагнулся, силясь выдернуть из-под ног мальчика газету с траурным портретом Сталина во всю страницу.
-- А что?
-- Да ты знаешь, сопляк, кто это? -- Старик рукавом пытался вытереть грязь с портрета.
-- Ну, Сталин.
-- Ну, -- передразнил старик, -- греческие сказки ему подавай. Чему вас в школе учат? Ты, хотя бы понимаешь, кем он был?
-- Мальчик подумал, -- генералиссимусом и... -- он сосредоточился, вспоминая, -- очень злым человеком.
-- Дура ты форменная! -- с испугом и злостью крикнул старик.
-- Полегче, папаша, зачем ребенка оскорблять? -- зашумели в очереди.
-- Оскорблять? Да в наше время за такие слова... Я в его годы молился на Сталина.
-- На многих тогда молились, да вовремя опомнились. Сейчас время другое, -- рассмеялся молодой мужчина и подмигнул мальчику.
-- Опомнились? -- Старик мелко затряс головой. -- Да, быстро все забыли.
-- Не скажите. Только сейчас правду узнали, о которой раньше и думать не смели. Демократия, папаша, гласность, -- поучительно заметила женщина с толстой пачкой журналов мод.
-- Вождей ногами топтать - это по-вашему демократия?
-- Не искажайте, не искажайте. И на ребенка кричать вы права не имеете.
Очередь зашевелилась, и каждый подвинул вперед свою ношу с макулатурой.
Старик бережно спрятал газету в карман плаща.
-- Обидно, понимаете, вся жизнь, считай, -- он обвел глазами очередь, -- с его именем прошла, -- старик замолчал и сгорбился, -- а теперь что?
Повисло неловкое молчание.
-- Да, тогда, почитай, в каждом доме портрет Сталина на видном месте висел, -- как бы раздумывая вслух, сказал немолодой мужчина.
-- Если бы в его годы, меня спросили, кто для тебя дороже - отец родной или наш вождь? И думать бы не стал, сразу ответил - Товарищ Сталин! И точка!
-- А когда немец пришел, за его портрет - расстрел, без разговоров - перебила женщина. - Мы с сестрой всю оккупацию портрет его прятали. Дрожали от страха, но прятали.
-- Прятали. Это что! -- Вклинился прокуренный голос. -- Мой друг Васька Давидюк такое отколол. Его отец родной чуть концы не отдал. Об этом вся деревня знала. Не хуже этих, в кино, где два пацана, цыган и девчонка.
-- "Неуловимые мстители", -- подсказал мальчик.
-- Точно, неуловимые. Но то в кино, а то в жизни было.
- 2 -
Известие о начале войны ошеломило старого Давидюка, будто нашел он кучу денег.
-- Господи, помоги германцам одолеть власть Советскую, - шептал Давидюк. - Лик Христа сурово смотрел из выбеленного угла хаты.
Давидюк, поправив рушники вокруг иконы, вздохнул и полез на чердак с надеждой увидеть полки освободителей.
Каждый день по селу проносились новости одна страшнее другой.
Наши войска отступают на всех фронтах, враг берет город за городом.
Чем ближе подходили немцы, тем веселее становился Давидюк. Но и тревога не покидала душу, - а как повернут немца, вдруг не возьмет он верха? - Давидюк пытал всех, - не остановит ли Красная Армия германских вояк?
- И, как назло, каждый говорил, - да, скоро уже разобьют врага.
-- Ну, дурачье, -- задыхался в бешенстве Давидюк, -- неужели не видят, что крышка большевистской державе? Он снова бежал к иконе и молил. - Помоги немцу, помоги одолеть нынешнюю власть. Исполни мечту мою.
А мечтал Давидюк о богатстве и почете.
Но в жизни оказалось по-иному. Вроде немалые деньги скопил, а уважением и любовью никто его не жаловал. Даже сын Василь и тот не почитал родителя.
-- Кулак чертов, подавись деньгами своими! -- часто кричал Василь и бежал от отца через огород в леваду.
-- Сына родного и того отняли, -- с горечью вздыхал Давидюк и еще больше лютовал на Советскую власть. - Почему он ее так любит, почему? -- мучался он, глядя вслед Василю.
А ведь как ждал он сына!
Думалось так. Нет богаче рода Давидюков в округе. Он и сын, всяк их знает, всяк боится и уважает. Но сначала родила жена двух дочерей.
Хуже злого отчима возненавидел их Давидюк. Чуть подросли -- разогнал по белу свету. Но радость все же пришла -- появился Василь. Только вырос он чужим. Жили, как два ворога, под одной крышей.
Началась спешная эвакуация колхозного имущества. Все, что не смогли увезти, приказали разобрать жителям.
Давидюк в колхозе не состоял, но своего не упустил. Пригнал на двор пару коров и пяток овец прихватил. А Василь, вместо того чтобы отцу подсобить, притащил невесть откуда портрет Сталина.
Ну не дурак ли? И за что он эту чертову власть так полюбил?
-- Убери, убери! -- кричал Давидюк. -- И тебя, и его в капусту изрублю!
Сын портрет унес.
Как-то под вечер забежал друг Василия.
-- Дядько Мыкола, передайте Васылю - завтра идем в город на фронт проситься.
-- Сколько ж вас, олухов Царя Небесного, -- качал головой Давидюк и молился. -- Господи, вразуми сына моего, наставь его на путь истинный.
Но никто в город уйти не успел. Ночью через село прокатился первый вал немецкого наступления. Через пару дней над сельсоветом развевался гитлеровский флаг, а у крыльца расхаживал часовой.
- Пора признавать новый порядок, -- решил Давидюк. - Он тщательно выбрился, надел все новое. Прошелся по хате, разминая сапоги. Жена суетилась по хозяйству и, поглядывая в его сторону, часто вздыхала.
-- Чего сопли пускаешь? -- разозлился Давидюк. -- Светлые дни наступили.
-- Господь с тобой, -- испуганно зашептала она, -- опомнись, антихрист нынче торжествует.
-- Антихрист? Вот дура, -- сплюнул он и, в сердцах хлопнув дверью, ушел. Улицей идти к сельсовету не решился -- пробрался задами.
Немецкая власть приняла его без восторга, но не грубо. Молодой офицер расспросил, кем Давидюк работал, нет ли у него тайного умысла вредить великой Германии? Приказал составить список активистов села.
Приказ Давидюк выполнил старательно. Весь день просидел над бумагой. На следующее утро, спозаранку, явился к офицеру. Тот взял список, велел подождать в коридоре.
- Ничего, теперь мое времечко наступило, -- вздрагивая от каждого звука, думал Давидюк и тревожно озирался по сторонам. Чтобы успокоиться, начал мечтать. - Колхозы, конечно, разгонят под корень. Землю, может, за спасибо не дадут, но я и купить могу. -
Сел на лавку. Напротив, на стене, висел плакат - на концах фашисткой свастики - сжатые кулаки, а в центре -- портрет Гитлера. Свастика катилась и разила все на своем пути.
Давидюк вспомнил друга сына. - Дурачье, на фронт собрались. Против такой силищи воевать вздумали. - А народ еще болтали, что погонят немца вспять. - Что? Погнали? И никогда не одолеете!-- Радовался он.
Глянул в окно на площадь перед сельсоветом. Там еще вчера стоял памятник Сталину, окрашенный в бронзу. А теперь торчали только обломки каменных сапог.
- Что? Рванул, товарищ Сталин? Даже чоботы позабыл, -- развеселился Давидюк.
Его вызвали к офицеру, объявили, что назначают старостой села и уверены, что он будет выполнять все приказы новой власти в срок и добросовестно.
Домой Давидюк возвращался по улице. Казалось, будто возле каждой хаты люди кланяются ему в пояс.
- Ну, сейчас я умою своих. Антихрист торжествует? Ну, баба, дура. Ничего-ничего, сейчас вы у меня узнаете, кто есть Давидюк. Сейчас поставлю перед образом все свечи, что есть в хате, -- решил он, отворяя двери.
В комнате было тихо и чисто прибрано. Давидюк первым делом занес руку, чтобы перекреститься перед иконой -- и замер...
Из свежих рушников на него сурово глядел с портрета товарищ Сталин.
Рассказчик хрипло закашлялся. Послышались веселые возгласы, смех.
-- А я бы портрет на сельсовете повесил, - задумчиво произнес мальчик.
-- Ты? -- Старик внимательно осмотрел его с головы до ног. -- Хочешь греческие сказки? -- тихо спросил он.
-- Легенды и мифы Древней Греции? -- подался вперед мальчик.
-- Ну мифы, мифы, -- нетерпеливо перебил старик.
-- Конечно. А как?
-- Сдашь свои бумажки с моими, я на удостоверение возьму талон, -- старик достал книжечку инвалида войны. -- Понял?
-- Понял, -- кивнул мальчик, но тут же спохватился. -- А разве так можно?
-- Если я говорю, значит, можно, -- твердо ответил тот.
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
