МАХАТМА ГАНДИ - ВЕЛИКАЯ ДУША
Мохандас Карамчанд Ганди, больше известный как Махатма Ганди, родился 2 октября 1869 года в западной Индии, в городе Порбандаре. Когда ему исполнилось 7 лет, семья переехала в Раджкот. Индийское общество делилось на касты. Семья Ганди принадлежала к касте банья, которую составляли торговцы и ремесленники, была хорошо известна всему городу, т.к. его отец Каба Ганди, трудолюбивый и знающий человек, занимал престижную должность судьи. Мохандас был младшим сыном, родившимся от его четвертой жены Путлибай. Каба был честным судьей и пользовался уважением в городе. В семье он всегда был любящим отцом и набожным индуистом, но при этом дружил с людьми, исповедовавшими другие религии.
Мать Мохандаса Путлибай также была религиозна и строго соблюдала посты, видя в них средство к самоочищению. Ганди называл ее «святой женщиной». Рожденный в такой семье, мальчик с раннего возраста глубоко воспринял основы индуистской веры. Детство Ганди было самым обычным; никакие великие замыслы и устремления тогда ему не были свойственны. В школе он учился прилежно, был замкнутым, почти не имел друзей. По окончании уроков Мохандас бежал домой — оттого, что, по его же словам, был «трусом» - Мохандас был очень раним и боялся насмешек со стороны сверстников.
Когда Ганди исполнилось 13 лет, его женили на сверстнице — Кастурбай. В то время в Индии это было обычным делом, но Ганди впоследствии считал брак слишком ранним и «морально небезупречным».
Ганди любил свою жену и был ревнив, желая держать ее под «домашним арестом». Но, по индийским обычаям, девочка-жена большую часть времени проводила в родительской семье. И разлука разжигала в муже-мальчике страсть и желание всецело руководить женой в отведенное им время. Впоследствии он осудил свой деспотизм по отношению к Кастурбай.
Ганди был при этом юношей серьезным. Если ему доводилось совершить дурной поступок, он всегда раскаивался и клялся впредь воздерживаться от подобного. В эти годы произошло два события, оказавших на него сильное влияние.
Первое из них было связано с употреблением мяса. Один из товарищей сказал ему: «Мы, индусы, так слабы потому, что не едим мяса. Нам надо брать пример с англичан; они ведь мясо едят». В то время передовые технологии и могучая армия позволяли Британии владеть Индией, английские солдаты были также физически здоровее и сильнее индусов, не евших мяса. Последним это запрещала религия. У европейцев же основу рациона традиционно составляет мясо. Многие молодые индусы стремились подражать англичанам, надеясь таким способом набраться сил для оказания отпора колонизаторам. Мохандас также стал есть мясную пищу, но не смог перебороть свои религиозные убеждения. Попробовав несколько раз мясо, Ганди поклялся до конца жизни никогда не притрагиваться к нему.
Втрое важное событие произошло в 16 лет: умер почитаемый им отец. Он долго болел, и к тому моменту, когда Мохандас поступил в среднюю школу, ему стало совсем плохо. Чтобы ухаживать за отцом, Ганди даже начал пропускать занятия в школе. Однажды он удалился в другую комнату, возжелав жену свою. И в это время скончался лежавший в соседней комнате отец! Глубоко потрясенный этим, Ганди дал себе слово побороть свою похоть, и со временем ему это удалось. Ничего особенного в этих событиях вроде бы и нет. Однако они отложили огромный отпечаток на жизнь Ганди, глубоко верующего и очень вдумчивого юноши.
В возрасте 18 лет Ганди поступил в колледж Самальдас в городе Бавнагаре. Но он плохо понимал лекции преподавателей и после первого семестра вернулся домой. Один из друзей семьи посоветовал юноше отправиться в Лондон, чтобы изучать там право. Ганди был взволнован. В той глубинке, где он жил, такое предложение выглядело авантюрой и вызвало возражения в семье. Мать сказала: «Уехав в Англию, ты навсегда забудешь о вере своих отцов». Однако Ганди впервые в жизни настоял на своем, не побоявшись отлучения от касты: местные боньи резко осудили его намерение. Собрав — отчасти с помощью старшего брата-адвоката — необходимую сумму денег, Ганди отправился в Лондон. Покидая Индию в 1888 году, в неполные 19 лет, Ганди поклялся матери воздерживаться от вина, женщин и мяса.
Жизнь в Лондоне преподнесла ему целый ряд сюрпризов. В то время Великобритания была самой могущественной державой на свете, а Лондон — одним из главных городов мира, славящимся своим богатством. Попавший в этот город скромный провинциал Ганди был потрясен английской культурой и решил стать настоящим джентльменом. Он переоделся в европейское платье, купил шелковую шляпу и стал следить за прической. Ганди брал уроки танцев, игры на скрипке, учил французский язык. Роскошная столичная жизнь совсем вскружила ему голову,но внезапно Ганди задумался: «Зачем я безумно подражаю во всем англичанам? Ведь я же не собираюсь остаться в Англии навсегда!» Ганди вспомнил о брате, давшем ему денег для поездки за границу, о своей матери, отпустившей его несмотря на переживания, и ему стало стыдно. Он решил вновь жить так, как жил на родине, переехал в скромное жилище и начал уделять свободное время изучению религии и философии.
Ганди вел в Англии вегетарианский образ жизни, и порой из-за этого возникали неприятности. Однажды друг пригласил его пообедать в ресторане, но, когда Ганди отказался есть мясной суп, его поведение сочли бестактным и предложили уйти. Но Ганди сумел и в Англии найти вегетарианцев. Это были теософы. Они изучали Ветхий Завет и превыше всего ценили логику и воздержанность. Знакомство с ними помогло Ганди найти философское обоснование вегетарианства и повлияло на формирование мировоззрения, но он оставался все тем же робким и застенчивым юношей; во время теософских дебатов он всегда отмалчивался.
Проучившись три года в Англии, Ганди получил диплом юриста и возвратился в Индию. За эти годы не стало его матери, однако старший брат был жив и здоров. К тому времени он успел перебраться в Бомбей и предложил младшему брату остановиться в своём доме. Семья гордилась тем, что Мохандас получил хорошее образование в Англии, и ждала от него больших успехов. По совету брата Ганди начал заниматься в Бомбее адвокатской практикой, однако так и не смог добиться успеха на этом поприще. Уже первое его дело закончилось провалом: Ганди так разволновался, что, не сумев должным образом допросить свидетеля, прямо во время слушания предложил своему подзащитному найти себе более знающего адвоката и покинул зал суда. Тогда он счел свою карьеру адвоката законченной. Через шесть месяцев братья вернулись в родной город, где их дела шли несколько успешней. Но вскоре жизнь Ганди совершила головокружительный зигзаг.
ЮЖНАЯ АФРИКА (1893–1914)
Ему поступило предложение из Южной Африк: помочь местным законникам составить иск от лица фирмы «Дада Абдулла и К°», принадлежавшей уроженцу Гуджарата, мусульманскому купцу из Наталя.
«Меня приглашали скорее в качестве служащего фирмы, чем адвоката. Но мне почему-то хотелось уехать из Индии. Кроме того, меня привлекала возможность повидать новую страну и приобрести опыт». И он уехал
Дада Абдулла отвел его на заседание суда. Судья-европеец попросил его снять тюрбан, Ганди отказался. Судья настаивал, и он ушел из зала, а потом составил протест, намереваясь опубликовать его в местной прессе, возмущаясь тем, что с ним обошлись как с «незваным гостем».
Спесь британских чиновников, которых он повстречал в Индии, еще можно было отнести на счет личностных особенностей, но как только он сел на корабль, то увидел, как бесцеремонно обращаются с индийцами, а это уже «наглость парвеню», которую проявляли европейские знакомые Абдуллы - богатого человека и уважаемого в своей профессии.
Из истории с тюрбаном он понял,что иммигранты были бедными индийцами. Они работали в Южной Африке по договору, в шахтах или на плантации пять лет, после чего они могли вернуться в Индию (переезд оплачивался) или остаться в Южной Африке в качестве «освобожденных» индийцев ( по сути оставаясь на полурабском положении). Людей физического труда - самый низший и многочисленный класс, называли «кули», и т.к. они составляли большинство, для простоты всех индийцев называли «кули»: Ганди был «адвокатом-кули», мусульманские купцы — «купцами-кули». Ганди это шокировало, а его соотечественники к этому привыкли.
Эта история слегка взбудоражила прессу: одни поддерживали Ганди, другие нападали на него. «Этот случай принес мне известность в Южной Африке через несколько дней после приезда». Известность через печать — это было еще одно новшество, из которого он сумеет извлечь выгоду. А свой головной убор он носил еще очень долго.
Во время переезда из Дурбана в Преторию (где ему предстояло выступать в суде) он подвергся оскорблению, которое изменило направление его жизни. Он путешествовал первым классом. На вокзале в Питермарицбурге, столице Наталя, около девяти часов вечера в купе, где находился Ганди, вошел белый пассажир. Он был возмущен, обнаружив там «цветного». Несколько минут спустя Ганди попросили покинуть купе («Следуйте за мной, ваше место в общем вагоне!»). Он отказался наотрез, хотя обычно такая твердость была ему не свойственна. Тогда полиция без всяких церемоний выставила его на перрон. Питермарицбург находился на возвышенности, была зима, в зале ожидания было ужасно холодно и темно. Свое пальто Ганди вместе с чемоданами оставил у начальника вокзала. Всю ночь он дрожал от холода. В эту ночь ожидания, холода, унижения, поставленный на узкую черту, разделяющую смирение и активную деятельность, он принял решение: «Лишения, которым я подвергался, были проявлением серьезной болезни — расовых предрассудков. Я должен попытаться искоренить этот недуг, насколько возможно, и вынести ради этого все предстоящие лишения. Удовлетворения за обиду я должен требовать лишь постольку, поскольку это необходимо для устранения расовых предрассудков»: отныне он станет бороться с этим недугом, причем не только с симптомами (как это оскорбление), но и с причинами. Именно в эту ночь Ганди почувствовал в себе призвание реформатора.
Биограф Б. Р. Нанда пишет: "...если до сих пор он выделялся больше своей застенчивостью и сдержанностью, в этом убогом зале ожидания на вокзале в Питермарицбурге, еще горя от обиды, его душа наполнилась стальной силой. Позже этот инцидент показался ему одним из самых креативных происшествий в его жизни. С этого момента он отказывался мириться с несправедливостью, как будто это в порядке вещей… Никогда он не станет покорной жертвой расовых предрассудков. С этого момента чувство неполноценности, преследовавшее его, когда он был студентом в Англии, а потом молодым адвокатом в Индии, исчезло».
На следующий день Ганди побили. Из Чарлзтауна в Йоханнесбург поезда не ходили, надо было ехать дилижансом. «Пассажиров надо было разместить внутри дилижанса, но так как я был для них “кули”, да еще не здешний, то “проводник”, как называли белого, распоряжавшегося дилижансом, решил, что меня не следует сажать вместе с белыми пассажирами. В дилижансе было еще два сиденья по обе стороны от козел. Обычно проводник занимал одно из наружных мест. На этот раз он сел внутри дилижанса, а меня посадил на свое место. Я понимал, что это полнейший произвол и издевательство, но счел за лучшее промолчать. Я бы все равно не добился, чтобы меня пустили в дилижанс, а если бы я стал спорить, дилижанс ушел бы без меня. Я потерял бы еще день, и только небу известно, не повторилась ли бы эта история и на следующий день. Поэтому, как ни кипело у меня все внутри, я благоразумно уселся рядом с кучером». Следующая стадия: еще большее унижение. «Проводнику захотелось сесть на мое место, чтобы покурить, а может быть, просто подышать свежим воздухом. Взяв у кучера кусок грязной мешковины, он разостлал его на подножке и, обращаясь ко мне, сказал: “Сами, ты сядешь здесь, а я хочу сидеть рядом с кучером”». Ганди отказался. И даже произнес речь о своих правах. «В то время как я с трудом выговаривал эти слова, проводник набросился на меня и надавал мне хороших затрещин, затем схватил за руку и попытался стащить вниз. Я вцепился в медные поручни козел и решил не выпускать их, даже с риском переломать руки. Пассажиры были свидетелями этой сцены — они видели, как этот человек бранил и бил меня, в то время как я не проронил ни слова». Уточним, что проводник был сильным, а Ганди тщедушным, и пассажиры, сжалившись, в конце концов стали заступаться за него.
Прибыв в Преторию, 23-летний Ганди организовал с помощью влиятельного лица собрание всех индийцев в городе, чтобы обрисовать им их положение в Трансваале.
Ганди произнес речь на тему, которая стала ему близка, — «О честности в делах». Нужно было восстановить подмоченную репутацию беспринципных индийских купцов, которые утверждали, что «истина и бизнес несовместимы», а тем самым причиняли вред тысячам своих соотечественников, о которых судили по ним. И потом, Ганди не мог допустить рассуждений о том, что практические дела — это одно, а религия — совсем другое. Итак, прочитав индийцам нотацию с целью «пробудить в купцах сознание долга, которое им вдвойне необходимо», призвав их соблюдать гигиену и доказав, что различиями между индусами, мусульманами, фарси, христианами можно пренебречь, он предложил им создать ассоциацию, которой он посвятит все свое свободное время: ее целью будет делать представления властям относительно притеснений, которым подвергалась индийская община. Чтобы доказать серьезность своих намерений, он предложил обучать английскому языку всех, кто пожелает. Это выступление имело большой успех.
Год спустя, когда Ганди уезжал из Претории, там не было ни одного индийца, которого бы он не знал и чьи условия жизни не были бы ему знакомы. Он преуспел как адвокат. Он вел процесс, где на кону были сумма в 40 тысяч фунтов и интересы двух крупнейших индийских купцов в Южной Африке. Ганди надо было изучать счета Абдуллы и служить связующим звеном между адвокатами. Работа настолько захватила его, что он окунулся в нее с головой, отодвинув на второй план интересы духовного и религиозного порядка. В конце концов, его профессия состоит не из блеска красноречия и не умения приводить цитаты, а из изучения фактов: факты ведут к истине. Дело Абдуллы представлялось выигрышным, но процесс оказался разорительным для обеих сторон, он затягивался в условиях всеобщей недобросовестности… Ганди старался свести дело к компромиссу, который и приняли. И поскольку его клиент выиграл, он заручился его согласием, чтобы побежденный соперник мог уплатить полагающуюся сумму в рассрочку, тогда он не разорится. Ганди понял, что «истинная миссия служителя закона заключается в том, чтобы заполнить пропасть между противоборствующими сторонами», и он всегда старался привести дело к соглашению. «Я ничего не потерял в этом деле, — заключает он, — даже денег, и конечно не потерял свою душу».
После процесса Ганди отправился в Дурбан, намереваясь вернуться в Индию. Но человек предполагает, а Бог располагает. Во время ужина, устроенного в его честь, он наткнулся на заметку в низу газетной страницы. Там намекалось на законопроект, уже внесенный в Натальское законодательное собрание, по которому индийские торговцы (вроде его нынешних хозяев) лишались права голоса в Натале.
«Азиаты — чужеземцы, которые навязались обществу, не желавшему их принимать», — писал лорд Милнер. На самом деле индийская иммиграция в Южную Африку началась около 1860 года с подачи европейских поселенцев, которым требовалась рабочая сила для плантаций сахарного тростника, чая и кофе, тогда как освобожденных от рабства негров больше нельзя было принуждать к работе. Первый корабль, набитый индийскими «законтрактованными» рабочими, прибыл в порт Дурбана в ноябре 1860 года. В 1890-м их было порядка сорока тысяч. Иногда они предпочитали остаться в Натале по истечении контракта. Покупали небольшие участки земли, растили овощи, кое-как зарабатывали на жизнь, воспитывали детей. Это процветание при всей своей скромности вскоре возбудило зависть колонистов, которые начали требовать высылки индийцев, желавших жить в Южной Африке, не продлевая контракта. Иммигрант должен либо быть рабом, либо уехать.
Со своей стороны, индийский купец процветал, обладая такой клиентурой. Торговая конкуренция, недопустимая с точки зрения белых негоциантов. На этой закваске поднялась ненависть.
Вскоре правительство Наталя (изначально это была колония буров, с 1893 года оккупированная Британией), заявив о своей «ответственности», перестало сдерживать политику расовой дискриминации. Проект имел целью лишить всех индийцев гражданских прав и свобод. В конечном итоге планировалось помешать им интегрироваться в южноафриканскую нацию, находившуюся в процессе становления, доступ в которую был открыт только для белых. Для начала купцов, уже находящихся в списках избирателей, лишили права голоса и для индийцев, работающих по контракту, выдумали новый налог. Они должны были вернуться в Индию по истечении контракта, или продлить его, или выплачивать 25 фунтов в год, что было для них неподъемной суммой. Вице-король Индии, заботясь о выгодах для европейцев, дал свое согласие, снизив налог до трех фунтов. Таким образом, семья из четырех человек, например, должна была платить 12 фунтов налога, тогда как средний доход мужчины не превышал 14 шиллингов в месяц. Бедные, неграмотные, дезорганизованные индийцы были неспособны бороться за свои права. «Это было ужасно, — заключает Ганди, — это было неслыханное варварство». И он ринулся в ожесточенную борьбу против налога.
Кроме этого, приходилось постоянно терпеть унижения. Запрещается ходить по тротуарам (Ганди однажды спихнули оттуда пинком), запрещается ездить по ночам без разрешения. Запрещается путешествовать первым и вторым классом. Если белый пассажир возражает, запрещается оставаться с ним в одном купе. Запрещается жить в отелях для европейцев…
«Сброд», «азиатские варвары», «нецивилизованные азиатские народы»… А в это время газета «Кейп тайме» писала: «Куда бы он ни направился, индиец везде полезен, дисциплинирован, законопослушен, ограничен в своих потребностях, трудолюбив. Но именно эти качества превращают его и в грозного конкурента на рынке труда»
Ганди согласился отложить свой отъезд на месяц и принялся за работу. Его обуяла страсть к политике, чуткий инстинкт подсказал правильную стратегию: собрать индийцев — богатых купцов и бедных законтрактованных рабочих; объяснить им и сохранившей объективность части европейского общества последствия закона; придать индийскому движению как можно более широкую известность в Индии и Англии.
В ту ночь Ганди в общих чертах составил план действий, и его слова донеслись даже до Англии и до Индии, где о протестах было упомянуто на сессии Индийского национального конгресса, общественное мнение тоже пришло в движение в декабре 1894 года. Законопроект должен был рассматриваться во втором чтении. Составили петицию, бросились собирать подписи, за один день под текстом подписались 500 человек. Петиция была представлена в Законодательное собрание и провалилась, но отныне индийцы пробудились от спячки, их община представляла собой единой целое и была готова бороться за свои права.
Чтобы стать законом, законопроект должен был быть утвержден королевой. Ганди решил представить грандиозную петицию. Две недели он с друзьями колесил по дорогам, пешком и на колесах, и сумел собрать десять тысяч подписей, которые переслали в Лондон в министерство по делам колоний. Он также использовал эту политическую кампанию для образования масс: прежде чем подписать, каждый должен был прочесть текст петиции и одобрить его. Потом он разослал тысячу экземпляров в прессу и видным политическим деятелям.
Дожидаясь результатов этой инициативы, Ганди основал Индийский конгресс Наталя — орган националистического движения в Индии, что-то вроде филиала Индийского национального конгресса. Заниматься политическими проблемами — да, но еще и социальными и нравственными вопросами, повышать культурный уровень общины, учить молодежь мыслить самостоятельно. И вербовать новых членов, организовывать сбор средств — это особенно удавалось Ганди, обладающему «мягкой, но неотразимой манерой оказывать моральное давление на неуступчивых сторонников» (рассказывают, что он просидел всю ночь, отказываясь есть свой ужин, пока хозяин, индийский купец, не согласился повысить свой взнос с трех до шести фунтов). А еще пропаганда: о ней Ганди никогда не забывал. Держа в голове эту мысль, он написал две брошюры: «Воззвание ко всем англичанам Южной Африки», в котором обличал условия жизни индийцев, и «Воззвание к общественности» — краткий исторический очерк положения в Натале. Оба воззвания хорошо расходились.
Прошел месяц, Ганди пора было уезжать. Индийские друзья умоляли его остаться. Возникла проблема с финансами. О том, чтобы взять деньги из фондов общины, не могло быть и речи, как бы ни была велика работа, проделанная ради нее. Общественная деятельность не должна оплачиваться, поскольку, с одной стороны, это долг, а с другой — для нее необходима полнейшая независимость, чтобы иметь возможность критиковать и идти своим путем (а не по пути какой-либо партии).
Однако он хотел иметь «красивый дом в хорошем месте» и вести «жизнь, достойную адвоката», то есть получать по меньшей мере 300 фунтов в год. Два десятка купцов обязались пользоваться его услугами как адвоката и выплатили ему гонорар за год работы.
Он подал заявку в коллегию адвокатов при верховном суде Наталя и был принят. На сей раз он снял свой тюрбан, предпочитая поберечь силы серьезных боев, в чём и проявилась способность Ганди идти на компромисс, приспосабливать общие правила к требованию момента. Он говорит о «принципе, согласно которому один и тот же факт можно рассматривать по-разному в зависимости от обстоятельств». Различие между истиной и компромиссом, способность уступить, а потом наверстать, вернуться к первоначальному курсу, от которого пришлось отклониться под давлением политической необходимости, — для Ганди это будет следствием умонастроения, необходимого для применения ненасилия, каковы бы ни были его последствия.
Противодействие со стороны юридического сообщества лишь увеличило его славу в Южной Африке, и эта известность упростила его задачу. В его бумагах и речах мысль была безупречно ясной, слова — безукоризненно точны, честность — непоколебима. Поэтому, представляя поправку к новому законопроекту о праве голоса (первый законопроект королева все-таки отклонила), министр Наталя подчеркнул новое значение Индийского конгресса Наталя — органа, обладающего выдающимися руководителями, с которыми приходится считаться в политической жизни. Ганди посоветовал своим согражданам принять этот новый закон: благодаря петиции королева не ратифицировала откровенно расистский нормативный акт, и хотя второй вариант тоже оставлял желать лучшего, в представлении Ганди это была значительная победа.
Во время краткого пребывания в Индии он познакомился с Гокхале, который посвятил себя общественной жизни. Мудрый и уважаемый лидер стремился окружить себя талантливой молодежью и вместе с великим Тилаком, «политиком до мозга костей», вечно несогласным со своим более умеренным старшим братом, заложил основы идеологии, полностью противоречившей гандиевскому ненасилию (при этом, как и Ганди, опираясь на религию). Однако они договорились о том, чтобы устроить Ганди встречу и большое собрание. Ганди всколыхнул общественность речами и памфлетами (один из них он за месяц написал в Раджкоте и разослал во все уголки страны — влиятельным людям и в газеты, по отработанной схеме, — его быстро пришлось переиздать), он получил восторженную поддержку прессы и главных лидеров, работал не покладая рук… В результате молва о его подвигах достигла Южной Африки, где он в одночасье стал самым известным и ненавистным в стране вожаком.
В 1899 году разразилась Англо-бурская война.
Ганди предстояло принять важное решение: какую позицию должны занять индийцы в конфликте, который изменит историю Южной Африки?
Военный конфликт на юге Африки стал финальной стадией соперничества между британцами и бурами в этом регионе. А что думали индийцы об этой войне? Наверняка многие из них не возражали против того, что два народа, столько издевавшихся над ними, теперь начнут убивать друг друга. Ганди смотрел на дело иначе. Даже если его личные симпатии были на стороне буров, как он сказал, в тот период он еще твердо поддерживал Британскую империю (битву в своей душе он описал в книге «Сатьяграха в Южной Африке», опубликованной гораздо позже, в 1928 году). В конечном счете он встал на сторону Англии: «Я считал, что если требую прав как британский гражданин, то обязан, как таковой, участвовать в защите Британской империи». Была и еще одна причина, возможно, столь же весомая, как и лояльность: «Я полагал тогда, что Индия может стать независимой только в рамках Британской империи, и при ее содействии».
Так что Ганди собрал, сколько мог, своих сторонников и образовал с ними корпус санитаров. Его предложение вовсе не было восторженно встречено англичанами (они ему отказали), но в конечном счете, как с гордостью говорил Ганди, «отряд из тысячи ста человек, из которых сорок были командирами», однажды пригодился. Их даже послали под вражеский огонь, искать раненых на поле боя. Каждый день они пробегали с носилками по 30–40 километров. И все это время надеялись, что правительство будет им за это признательно. На какое-то время престиж индийцев повысился.
Когда война закончилась, Ганди почувствовал, что настал момент вернуться в Индию. Едва приехав, он отправился колесить по стране. Он снова встретился с Гокхале, с которым подружился и который ценил его искренность, усердие и практический склад ума, желая наделить его политической ролью. Вскоре он начал практиковать в Раджкоте, потом поселился в Бомбее, в бунгало, с семьей, обзавелся клиентурой… Вплоть до того дня, когда получил телеграмму, которая в очередной раз изменила течение его жизни: его срочно вызывали, Чемберлен едет в Южную Африку, Ганди должен представить ему новые жалобы индийцев. Мало того что старые жалобы так и остались неудовлетворенными, несмотря на безупречное поведение индийцев во время войны, так к ним еще добавились и новые, в частности в Трансваале.
Ганди встретился с Чемберленом и выполнил свою миссию. По просьбе индийской общины в 1893 году он приехал на год и пробыл восемь лет; в 1902-м планы были такие же — максимум год, и на сей раз он остался на 12 лет. «Бог не давал сбыться ни одному из моих планов. Он всегда располагал по-своему». Центр борьбы переместился в Трансвааль, он открыл свой кабинет в Йоханнесбурге и попросил принять его в адвокатскую коллегию при верховном суде.
1902 год: решающий момент. Он полностью посвятил себя делу, перед которым его личные интересы и интересы его семьи были не в счет. Его жизнь преобразится внешне и внутренне, и постепенно он выработает свою доктрину.
Движение за независимость
Ганди, вернувшегося в 1915 году на родину, ожидал очень теплый прием. Вести о его успехах в Южной Африке успели распространиться к тому времени по всей стране.
В Индии Ганди продолжил работу, начатую еще в Африке. Прежде всего, он приобрел ферму и создал там ашрам, ставший оплотом его свободы, после чего начал совершать поездки по всей стране. При этом он тесно сотрудничал с партией Индийский национальный конгресс (ИНК), возглавлявшей борьбу за независимость страны.
ИНК — старейшая политическая партия Индии. Начало ей положили делегаты, избранные в Индийский конгресс в 1885 году. Этот конгресс был созван англичанами для того, чтобы лучше узнать настроения элиты индийского общества. Индия была богатейшей и в то же время наиболее угнетаемой британской колонией. Это вызывало недовольство индийцев, в стране постоянно вспыхивали народные волнения. Поэтому властям нужен был форум, где бы верхушка индийского общества могла выпустить словесный пар и тем самым удержаться от конкретных действий против англичан.
Поначалу все шло так, как задумывали англичане. Однако колониальный гнет становился все жестче, а ИНК — все более и более оппозиционным. Наконец, эта партия потребовала предоставить Индии самоуправление.
Ганди стал членом ИНК в 1901 году, еще будучи в Южной Африке. Но реальное его участие в партийной деятельности началось только после его возвращения на родину, когда он поддержал Чандру Боса и Джавахарлала Неру, выступавших за независимость Индии. Ганди познакомил членов ИНК с принципами сатьяграхи, и хотя некоторые отвергли их и покинули партию, идеи Ганди легли в основу ее дальнейшей борьбы за свободу Индии.
Ложь по-британски
Начавшаяся в 1914 году Первая мировая война унесла огромное количество жизней. Чтобы пополнить поредевшие ряды своей армии, власти начали призывать под ружье молодых индийцев и посылать их на фронт. Взамен правительство обещало предоставить Индии несколько большую автономию. Поверив этим обещаниям, Ганди призвал своих соотечественников вступать в британскую армию и даже сам недолгое время командовал одним из индийских санитарных подразделений. Однако в самый разгар войны британское правительство в Индии издало закон Роулетта, направленный на подавление усиливающегося движения за независимость. Власти получали право заключать индийцев в тюрьму без суда, не предъявляя обвинений. Ганди выступил с протестом, считая это неприемлемым, однако правительство уверило его в том, что это всего лишь временная мера, необходимая во время войны.
Англия нарушила все данные обещания. После окончания войны Индия не получила автономию. Не был отменен и закон Роулетта. И тогда Ганди призвал всю страну прекратить работу, надеясь, что в стачке примет участие не менее 200 миллионов человек. Индийцы откликнулись на этот призыв, и началась невиданная по масштабам акция гражданского неповиновения — общеиндийская сатьяграха. Казалось, власти загнаны в угол, но Ганди, организатор акции, неожиданно призвал соотечественников прекратить ее. Это решение было вызвано нарушением принципов ненасилия. Однажды забастовщики в ответ на жестокость британских полицейских подожгли их казарму. В огне погибло несколько человек. Потрясенный этим, Ганди настоял на прекращении выступлений, а сам в знак протеста объявил голодовку.
Ненасилие - в ответ на насилие
Индийцы отказывались поверить в то, что их лидер призвал прекратить борьбу в разгар сражения, когда появились первые явные признаки грядущей победы. Однако Ганди твердо стоял на своем. «Истинный мир не может быть достигнут без отказа от насилия», — говорил он, сравнивая свой просчет с Гималаями и убеждая своих сограждан в том, что само по себе движение ненасилия гораздо важнее, чем цель его, то есть получение автономии и независимости.
Власти решили наказать индийцев по-своему. Началась расправа над мирным населением — даже над теми, кто не участвовал в демонстрациях. Индийцы стали протестовать, и случилось страшное: при разгоне митинга в Амритсаре, на севере Индии, погибло около 1000 человек. В ответ Ганди вернул властям полученные им воинские награды и объявил англичанам свою войну. В 1921 году он призвал индийцев полностью бойкотировать все английские товары. В Бомбее люди принялись сжигать привезенную из метрополии одежду, а сам Ганди отказался от европейского платья и переоделся в национальный индийский наряд из хлопка. Он учил индийцев, как им изготавливать домотканую одежду с помощью традиционной прялки. Выступая с речами и лекциями, он перестал использовать английские слова.
Так началась беспрецедентная акция против британских властей. Первое время эта война без применения оружия многим казалась наивной и обреченной на провал. Однако на самом деле Ганди нанес очень мощный удар по британским интересам в Индии. Из-за упорного нежелания Англии предоставить Индии автономию Ганди предпринял еще одну акцию.
12 марта 1930 года он собрал на своей ферме учеников и отправился вместе с ними на побережье близ Бомбея добывать соль. Так начался легендарный «соляной марш», принесший Ганди всемирную известность.
В то время по британским законам индийцы обязаны были покупать по завышенным ценам соль, привозившуюся из Англии. Ганди решил добывать соль самостоятельно. 60-летний старик преодолел путь до побережья длиной в 350 километров пешком. Люди выходили посмотреть на его процессию и присоединялись к нему. Когда демонстранты достигли берега, длина колонны превысила 3 километра.
5 апреля Ганди и его сторонники начали высушивать на солнце морскую воду, чтобы выпарить из нее соль. «Эта соль взята из Индийского океана, а потому принадлежит индийцам, — говорил Ганди. — Почему они должны платить за британскую соль, если могут добыть ее из своего океана?» Эти слова пробуждали в людях чувство гордости и исподволь объединяли страну. Однако добыча соли - занятие незаконное. И поскольку индийцы работали открыто, об этом скоро узнали английские власти. Ганди был вновь арестован и помещен в тюрьму. Но этот арест стал очередной победой Ганди, Десятки тысяч возмущенных индийцев собрались у тюрьмы и потребовали освобождения своего лидера. Опасаясь худшего, британское правительство вынуждено было не только освободить Ганди, но и позволить индийцам жить на берегу и заниматься добычей соли.
После «соляного марша» индийцы начали именовать Ганди «Махатмой», что означает «великая душа». Первым назвал его так поэт Рабиндранат Тагор, и это имя вполне подходило для человека, ставшего новым духовным лидером всего индийского народа.
Во имя новой Индии
«Круглый стол» по индийскому вопросу в Лондоне
В 1930 году в Лондоне открылся «круглый стол»: вопрос: должна ли Индия получить независимость? Приглашение получили некоторые лидеры освободительного движения. Однако члены ИНК отказались приехать в Лондон, поскольку Ганди в это время находился в тюрьме за свою деятельность. Без участия представителей ИНК обсуждение не имело смысла. Британское правительство распорядилось выпустить Ганди из тюрьмы, чтобы дать ему возможность в 1931 году присутствовать на втором туре переговоров. После «соляного марша» Ганди приобрел мировую известность: его постоянно приглашали на дискуссии с участием известных интеллектуалов того времени. Однажды его попросили даже выступить по американскому радио. Ганди охотно соглашался: так ему удавалось познакомить весь мир с идеями движения за независимость Индии.
От визита Ганди в Лондон ожидали многого, но переговоры оказались безуспешными. Он вновь подчеркивал, что предоставления автономии недостаточно, что: Индия должна немедленно получить полную независимость. Тогда власти, учитывая рознь между индусами и мусульманами, решили поделить страну на «Индию большинства» и «Индию меньшинства» и таким путем расколоть освободительное движение. Понимая, что Ганди не поддержит этот план, британское правительство объявило ИНК незаконной организацией и вновь арестовало его лидера. Преследованиям стали подвергаться и другие руководители ИНК. В какой-то момент движение за независимость оказалось на грани развала. Тогда же в Индии возникли коммунистическая и социалистическая партии, углубившие раскол в рядах сторонников Ганди. Однако кризис был преодолен благодаря Неру и другим членам ИНК. В 1934 году выпущенный из тюрьмы Ганди объявил о своем уходе с политической арены. С этого момента лидером ИНК стал Джавахарлал Неру.
В 1939 году началась Вторая мировая война, и Индия как британская колония объявила войну Германии. У индийцев об этом не спросили, и поэтому ИНК осудил этот шаг властей. Условием участия Индии в войне на стороне Британии ИНК назвал немедленное предоставление стране независимости. Англия в очередной раз отвергла это требование, и тогда ИНК в знак протеста против насильственного втягивания Индии в войну принял решение начать новую кампанию гражданского неповиновения.
К тому времени британские политики осознали, что помощь Индии может оказаться неоценимой. В условиях войны некогда могучая Британская империя затрещала по швам. Немецкая армия в 1942 году рвалась через Кавказ к Среднему Востоку, а Япония успела захватить соседнюю с Индией Бирму. Если бы Англия позволила себе какой-либо конфликт с Индией, то это могло привести к непредсказуемым последствиям. Китайский генералиссимус Чан Кайши, знавший об обстановке в Индии из первых рук, попросил британское правительство даровать Индии свободу. Американцы в свою очередь предостерегали его об опасности про-японских настроений в восточных районах Индии. Уступая этому давлению, премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, ярый противник независимости Индии, вынужден был отправить миссию для обсуждения путей перехода страны к самоуправлению. Ганди отказался вести переговоры, потребовав предоставления стране немедленной и полной независимости. Индийцы понимали, что час их свободы близок, что Британия неуклонно сдает свои позиции.
После окончания Второй мировой войны британское правительство выступило с заявлением по индийской проблеме. В нем упоминалось о будущей независимости, но никаких конкретных изменений не намечалось. Можно ли было верить таким заявлениям? И в Индии вновь начались беспорядки. Жертвами их становились даже индийские солдаты, на которых переносилась ненависть к британской армии как таковой. Наконец, Англия согласилась предоставить Индии независимость. У ослабевшей Империи просто не оставалось сил, чтобы удержать свои колонии. Сопротивление в Индии достигло такого уровня, что британские солдаты уже были не в состоянии
справиться с массами людей, требовавшими немедленного предоставления независимости.
В этих условиях Британия согласилась на передачу власти в стране в руки индийцев. Однако ее план предусматривал раздел страны на две части: одна из них, где проживали индусы, по-прежнему оставалась «Индией»; вторую, населенную мусульманами, предложили назвать «Пакистаном». Ганди был против такого разделения страны. Он считал, что вся Индия принадлежит индийцам, и страну нельзя кромсать по религиозному признаку. Он понимал, что такое разделение породит в будущем множество проблем. Ганди объездил всю страну, стараясь убедить жителей городов и деревень в том, что Индия должна остаться единой страной. Однако на этот раз его призывы не были услышаны. Большинство индийцев поддерживало идею разделения страны на две части.
Особенно яро выступали за разделение проживавшие в Индии мусульмане. Они составляли меньшинство и потому опасались, что окажутся людьми второго сорта, когда власть в стране перейдет в руки индусов.
В стране начались демонстрации мусульман, требовавших от Англии предоставления им полной автономии. Они подчеркивали, что индусы и мусульмане — это два совершенно разных, не связанных друг с другом народа.
Эти требования вполне устраивали Британию, и Ганди вместе со своими сторонниками оказался в изоляции.
15 августа 1947 года настал долгожданный день. В Нью-Дели состоялась торжественная церемония объявления независимости Индии.
Но среди празднующих не было Ганди. Человек, так много сделавший для освобождения своей страны, находился в это время в своей деревне, где призывал сторонников продолжать борьбу — теперь за целостность Индии. Но его призывы ни к чему не привели. Днем раньше мусульманские районы Индии были объявлены территорией нового государства — Пакистана. Тем самым страна официально раскололась на две части. И все те проблемы, о которых предупреждал Ганди, тотчас же обрушились на головы ее обитателей.
В пределах новообразованного Пакистана проживало индусское меньшинство. Точно так же в границах нового Индийского государства оставалось большое число мусульман. Эти огромные массы двинулись навстречу друг другу. Процесс миграции охватил почти 15 миллионов человек.
При таком массовом переселении возникающие на религиозной почве волнения и конфликты были неизбежны. Кроме того, не желавшие переселяться люди зачастую жестоко преследовались представителями господствующей конфессии. Все это привело к ожесточенным столкновениям, в ходе которых погибло около 1 миллиона человек.
Смерть «отца Индии»
2 октября 1947 года Индия торжественно отмечала 78-ю годовщину со дня рождения Ганди. Разочарованный итогами своих многолетних трудов, Ганди с грустью произнес в этот день: «Раньше я говорил, что собираюсь прожить до 125 лет. Однако теперь я беру свои слова обратно. Я молю Бога, чтобы он забрал меня из этой жизни, полной лишений». И его желание сбылось: это был последний день рождения в жизни Ганди.
12 января следующего года Ганди начал голодовку в знак протеста против жестоких стычек между индусами и мусульманами. Раньше он прибегал к голодовкам для того, чтобы убедить людей последовать его призывам, но на этот раз приготовился к тому, чтобы голодать до самой своей смерти. Узнав об этом, индусы и мусульмане заключили между собой перемирие.
Это была еще одна, последняя победа Ганди. Он, будучи верующим индуистом, всегда проповедовал веротерпимость и выступал против дискриминации мусульман. И такие его взгляды раздражали многих индуистов.
30 января 1948 года, когда Ганди во время прогулки подошел к толпе народа, желавшего послушать его, к нему внезапно приблизился человек и трижды выстрелил почти в упор. Смертельно раненный Ганди рухнул на землю. Прошептав одно слово, Махатма Ганди, «отец Индии», умер на месте. Этим его словом было обращение к Богу; «О, Рама!»
Русский
English
Deutsch
Français
Español
Italiano
Nederlands
svenska
suomi
中文（简体）
العربية">العربية
日本語
