Когда в 1851 году парижане, возмущенные военным переворотом, совершенным Луи Наполеоном, вышли на улицы, на одной из баррикад Фредерик Бартольди увидел девушку, машущую горящим факелом. Он застыл, пораженный. Где-то он уже вилел это! И тут же вспомнил: "Свобода ведёт народ!" Знаменитая картина Эжена Делакруа, посвящённая революционным событиям 1830 года. Только там молодая женщина с обнаженноё грудью держала знамя. С тех пор этот образ не оставлял скульптора...

Два мечтателя

Эжен Делакруа 1830 г.

В 1869 году, когда закончили сооружение Суэцкого канала - крупнейшей в то время стройки в истории цивилизации, - он предложил поставить у входа в канал огромный маяк - гигантскую женскую фигуру с поднятым ввысь факелом, такую, чтобы "видно было со всех концов земли". Она стала бы символом прогресса - главного достижения просвещенного XIX века.
Он обратился к Фердинанду Лессепсу, который и соорудил грандиозный канал. Инженер был человеком широкого размаха, полный разных дерзких замыслов. Он, например, вынашивал план строительства железной дороги из Западной Европы через Москву в Среднюю Азию и дальше - в Индию. Был у него и проект создания в Сахаре искусственного моря, чтобы превратить пустыню в цветущий оазис. Над мечтателем посмеивались, как над прожектёром, но как-никак именно он соединил Средиземное и Красное моря. Такой человек, полагал Бартольди, не может не оценить его замысла.
Лессепс-то оценил, да Компания Суэцкого канала не оценила. Выкладывать деньги на какую-то "сомнительную даму", которая, кроме расходов, ничего не сулит, не имело никакого смысла...
Увы, инженер и скульптор опоздали, время менялось, век становился сугубо практическим, эпоха дерзких мечтателей была уже позади. Прогресс исключал пустые мечтания...

Идея
Идея не пропала, Она стала известна академику Эдуарду де Лабулайе. Но академика, убеждённого республиканца, все годы правления Наполеона III остававшегося убеждённым противником монархии, больше волновало другое. Он считал, что идея прогресса странным образом стала подменять идею свободы. И он посоветовал двум мечтателям вернуться к первоначальному смыслу образа, тому, который был у Делакруа, и возвести не маяк, а статую Свободы.
Как раз приближалось 100-летие американской революции, с которой так много общего у революции французской. И Декларация независимости, и Французская революция провозглашали принцип свободы как "неотъемлемое право", которым Создатель наделяет человека от рождения. Так что создание такой статуи продемонстрировало бы общие цели американского и французского народов, напомнило бы о связях двух стран и о том, что Франция помогла Соединённым Штатам в XVIII веке завоевать свободу, а недавно поддержала демократов-северян в их борьбе с рабовладельческим Югом.
Вскоре Бартольди довелось побывать в Америке. В гавани Нью-Йорка он обратил внимание на островок Бедлоу. Вот, подумал он, идеальное место для монумента, как бы обращенного отсюда к Старому Свету. Вернувшись в Париж, он представил Лабулайе и его друзьям проект статуи на острове Бедлоу.

Её облик
Отныне все дни, с утра до позднего вечера, он проводил в мастерской, сооружая глиняный вариант будущей статуи, ещё совсем маленькой, всего 1.2 кв метра высотой.
В женщине Делакруа и в той незнакомке, которую Бартольди видел в декабре 1851 года, были порыв, стремительность, но фигура, которая, по замыслу, будет как бы соединять два берега океана, Старый и Новый, должна стоять незыблемо, в ней должна чувствоваться мощь. Французская лёгкость и пикантность черт здесь тоже не годились. Женщина, принимающая под свою опеку всех обездоленных мира, должна иметь наднациональные черты, то есть такие, которые стали уже классическими. Именно такой внешностью Бог наградил его мать. И Свобода получила черты лица мадам Бартольди и её гордую осанку.

Первый шедевр
Технические проблемы монумента взялся решить строитель мостов Александр Густав Эйфель. Рассчитать конструкцию статуи такого размера было непросто. Но Эйфель с задачей справился блистательно.
Чтобы гигантский монумент мог выдержать ветра и непогоду, он разработал гениальную металлическую рамную конструкцию, которую поддерживал центральный опорный столб. На этом подвижном каркасе была укреплена внешняя оболочка статуи из меди толщиной 2.4 миллиметра.
У строителя мостов к тому времени был уже большой послужной список, но именно статуя Свободы была первым проектом, в котором мощь таланта Эйфеля нашла достойное воплощение.Впоследствии, используя опыт, обретённый при проектировке этого шедевра, он создаст самое известное своё творение - башню в Париже, которая так и будет называться - Эйфелева.
Итак, Бартольди создал образ, Лабулайе оформил идею, эйфель "проверил алгеброй гармонию", Лессепс, несмотря на преклонный возраст, поддерживал проект своей незатухающей энергией.
Но ни у кого из них не было денег. А их, если исходить из грандиозности замысла, нужно было очень много. Для их сбора и для координации действий был учреждён Франко-американский союз во главе с Лабулайе. Французский комитет возглавил Лессепс, американский - юрист Уильямс Эвартс. Таким образом проект стал детищем двух стран: французы взяли на себя создание статуи, американцы - пьедестал для неё. Тогда же она получила и название: "Свобода, освещающая мир".

Без энтузиазма
Однако сбор средств шел туго, Французы, недавно сбросив императора, объявили у себя республику, и, судя по всему, на этом их свободолюбивый пыл угас. В Америке же о том, каким будет монумент, даже представления не имели. А "покупать кота в мешке" не в привычке янки. Тогда Бартольди, назначенный заместителем французского комиссара на Всемирной выставке в Филадельфии, приуроченной к 100-летию независимости США, воспользовался оказией и привёз в Нью-Йорк модель статуи, а также деталь - руку с факелом в натуральную величину - и выставил их на обозрение.
Однако на быстро богатеющую, но всё ещё захолустную Америку творение Бартольди впечатления не произвело. Рука с факелом вызывала лишь усмешки, представить её частью чего-то целостного и гармоничного было трудно. Когда же Бартольди сообщил, что собирается выставить голову статуи в 1878 году на Всемирной выставке в Париже, скептики предрекли, что "статуя Свободы будет иметь руку в Нью-Йорке, голову в Париже и ничего другого где бы то ни было".

Не мытьём, так катаньем
Тем не менее скупые французы деньги собрали, и в 1884 году статуя была завершена. Парижане валом валили подивиться на "восьмое чудо света", по смонтированной внутри лестнице поднимались наверх, чтобы посмотреть на Париж с высоты (Эйфелева башня будет открыта лишь в 1889 году).
Такого грандиозного сооружения, действительно, никто никогда не видывал. Поражали не только размеры, но и сложность технического исполнения. Правда, раздавались и критические замечания. Бартольди упрекали в том, что его Свобода холодна и бесстрастна. Иные даже отмечали, что "Свобода" слепа.
А по ту строну океана ничего не менялось. Внуки и правнуки тех, кто всего лишь век назад проливали ради свободы свою кровь, раскошеливаться на какую-то "мисс Свободу" не спешили. Наконец издатель газеты "Уорлд" Джозеф Пулитцер (журналистская премия его имени сегодня одна из самых престижных в США) не выдержал.
"В нашем городе более 100 мультимиллионеров, - разразился он гневной тирадой, - готовых вывернуть карман ради какой-нибудь иностранной балерины или примадонны. Но что для них мисс Свобода?"
Кажется, проняло. Нет, не толстосумов. Деньги принесли простые граждане. К тому Пулитцер решил сыграть на тщеславии американцев. Имена всех, кто внёс деньги, хоть полдоллара, он стал публиковать в своей газете. И это оказалось сильным стимулом. Даже те, кто жил в отдалённых штатах, стали жертвовать на статую, которая будет стоять "у этих спесивых нью-йоркцев".
Но даже если монумент Свободе воздвигли на деньги, пожертвованные из тщеславия, отнестись  к этому нужно философски. В конце концов, и французы, и американцы не раз жертвовали жизнью во имя свободы.

Факел над морем
4 июля 1886 года, в день, когда Соединённые Штаты праздновали 110-ю годовщину своей независимости, в Париже состоялся акт передачи послу США статуи Свободы как дар французского народа американскому народу. И в тот же день на острове Бедлоу заложили фундамент будущего пьедестала, замуровав в его основании капсулу. В ней были экземпляр Декларации независимости, медальоны с изображением американских президентов, портрет скульптора Бартольди и список имён всех, кто внёс деньги на сооружение монумента.
Затем в париже начали готовить статую к транспортировке через океан. Её размонтировали, уложили все 300 частей, весивших 225 тонн, в 214 ящиков и погрузили на военный корабль "Изер". Он и доставил драгоценный груз в Нью-Йорк. И вот 28 октября 1886 года прогремел 21 пушечный выстрел, покрывало упало, и восторженные крики огромной толпы, простоявшей не один час на набережной под дождём, потрясли воздух. В левой руке Свобода держала книгу с высеченными на ней двумя датами: 4 июля 1776 года - день принятия Декларации независимости США и 14 июля 1789 года - день взятия Бастилии.
Ошеломлённым зрителям было сообщено, что длина правой руки Свободы, сжимающей факел, - 12.8 метра, сам факел длиной 5 метров, весом 2 тонны и находится на высоте 93 метра над землёй.

Со всех концов земли
Парадоксом или даже нелепостью было то, что поначалу "Свобода, освещающая мир" вечером и ночью скрывалась во тьме. Со временем статую подсветили, запылало "пламя" в факеле.
Появилась надпись на пьедестале - строки из поэмы Эммы Лазарус "Новый Колосс" :
"Отдай мне твоих усталых, твоих бедных, твоих унесённых, жаждущих вздохнуть свободно...
Пришли ко мне их, бездомных, гонимых бурей, я поднимаю фонарь над золотой дверью."
Свет над "золотой дверью" манил миллионы людей "со всех концов земли". Они ехали за великой мечтой. И первое, что видели, был поднимающийся из моря факел. И строгое лицо, которое словно говорило:
"Всё зависит от тебя. Ты будешь свободен, так воспользуйся этим..."
Многие были обмануты, не находя за "золотой дверью" того, о чём мечтали, другие обретали новую родину и были счастливы.
Тысячи, "гонимых бурей", заставляли страну стремительно меняться, она становилась шумной, деятельной, нравы грубели, но горизонты расширялись.
Есть творения искусства, которые преображают души, меняют судьбы людей.Но нет, пожалуй, другого такого произведения, которое смогло бы так воздействовать на жизнь целой страны.
Роман БЕЛОУСОВ  журнал "Таинственные истории"  02 \ 2024