"Доппельгангер"
Люди в России разделились: одни пытаются жить обычной жизнью, другие ходят по пятам за первыми с оружием в руках и следят, чтобы те не сделали чего-нибудь противозаконного. Таков в самых общих чертах сюжет нового мультика про Масяню, опубликованного живущим в Израиле художником российского происхождения Олегом Куваевым.
Благодаря этому мультфильму, кажется, многие в России открыли для себя Масяню впервые. Новая серия "Масяни" называется "Доппельгангер". В литературе и мифах – двойник человека, своего рода антипод, неотступно преследующий его, как тень, "близнец-незнакомец". 
В сатирическом мультике Куваева, который сам он называет "антиутопией", "силовики" противопоставляются "умовикам", а идея приставить доппельгангеров к каждому гражданину приписана "чокнутому царю". Впрочем, гармоничное деление общества на доппельгангеров и обычных людей быстро разрушается: оказывается, что каждому надзирателю нужен кто-то, кто будет надзирать за ним самим.
Еще 3 года назад Олег Куваев уверенно говорил, что больше не будет делать мультфильмов с "политическим подтекстом". Что заставило его изменить этому обету? Об этом он рассказывает в интервью:

– Я просто не совсем вижу грань, где кончается политика и начинается не политика. Мои герои живут в России. Несмотря на то что сам я переселился, они остались там. Мы многократно обсуждали это с моими патронами. Патроны (пользователи краудфандингового сервиса Patreon) – это люди, которые, собственно, продюсируют сериал. Эти люди со мной очень часто обсуждают, что происходит. В частности, очень много было разговоров о том, что является политикой, а что нет. И мы, честно говоря, даже совместным разумом так и не нашли границу, которую хотели прочертить между политикой и не политикой, так и не нащупали ее. Поэтому решили просто плюнуть на это и делать то, что в голову придет, не глядя на какие-то странные дифференциации. Когда к тебе приходит доппельгангер, ты уже не знаешь, где политика, а где нет.

Когда к тебе приходит доппельгангер, ты уже не знаешь, где политика, а где нет

Роскошь жить без политики – это редко доступная вещь. Существуют, наверное, в жизни страны и сообщества, где можно эту границу провести и можно говорить: "Я частное лицо и политики не касаюсь". Если политика влезает в обычную бытовую жизнь, то она появляется и в мульте, что, в общем, происходит даже не нарочно. Потому что если вы, идя по улице, можете получить дубинкой по голове, то это не политика – это обычная жизнь. Поэтому она в мультах и появляется.

– Судя по тому, что вы говорите про "получить дубинкой по голове", за российскими новостями вы следите. Какие-то конкретные события подвигли вас на этот мультфильм?

– Не то чтобы "слежу", но этого невозможно избежать, если ты говоришь на русском языке. Если у тебя полжизни прошло там, там и родственники, и друзья, и все прочее, и главные персонажи. Я наблюдаю за происходящим как бы естественным путем, просто общаясь с людьми. Поэтому я не скажу, что я "слежу" за новостями. Если люди, мои знакомые, друзья ходят на какие-то митинги или пытаются какую-то вести социальную активность, то это и меня касается, потому что я не отшельник.

– Кого-то из ваших друзей затронули все эти митинги, их разгон полицией?

– Естественно. Это затрагивает всех, поэтому и в мульты это просачивается, хотя я говорю – я пытаюсь всячески этого избегать, по крайней мере, каких-то заявлений или еще чего. Это просто стеб. Но если политика входит в бытовую жизнь, то она попадает и в мульты. Этого трудно избежать, в противном случае нужно просто делать молчащих персонажей, которые не ходят по улицам, не участвуют в жизни и всячески замыкаются в себе, чего, естественно, я не делаю. А раз уж они не замыкаются в себе, то они, естественно, прежде всего, сталкиваются с теми же вещами, что и остальные граждане России в данный момент.

– Вы правда думаете, что Россией, как говорит Масяня в этом мультике, "правит чокнутый царь"?

Надо все называть своими именами

⇔ (Пародия в серии Масяни "Царь@ру", 2013 год)
– Если там у них сидит человек, который узурпировал власть, то как это еще иначе называется? Надо называть все своими именами, по-моему, это естественно. Нельзя не заметить, что там и странные решения принимаются, и странные события происходят, и как-то все через одно место, извиняюсь за выражение. Конечно, если бы я был в России, я бы, наверное, не делал таких мультов, потому что получил бы по шапке очень быстро. Но раз в год, на самом деле, такое у меня бывает регулярно, причем по большей части это неумышленно – ты как бы видишь, что происходит, и ты стебешься над этим, потому что это моя работа.

– В описании вашего мультфильма на YouTube говорится, что это "антиутопия". Такая ли уж антиутопия? По-моему, это как раз то, что чувствуют сейчас многие.

– Мультфильм – это утрированная реальность. А уж насколько она утрированная… Видимо, поэтому так и получилось – я-то думаю, что это утрировано, а зрители решили, что это документалистика.

– Есть ощущение, что для многих вообще стало сюрпризом, что мультики про Масяню все еще выходят, а некоторые молодые люди и вовсе впервые узнали о вашем и ее существовании. Вы эту новую аудиторию замечаете?

– Да, я чувствую, я знаю, что валят новые люди. Мне это, на самом деле, даже не нравится, потому что обычно за большим хайпом стоит большой геморрой. Вот вы появились, у меня там еще какие-то интервью, а мне это некогда. Когда слишком много хайпа происходит, мне это не нравится и очень вредит сериалу. Поэтому я обычно пытаюсь избегать горячих тем, горячих и слишком уж смешных шуток. Я пытаюсь оставаться на таком андеграундном уровне. Такие "взбрыкивания" происходят, скорее, случайно.

– Масяня – персонаж из 90-х, которыми нынешние российские власти так любят пугать людей. Вам не обидно, что это время стало страшилкой в современной России?

Страшилка из 90-х сейчас происходит в реальной жизни

– Во-первых, страшилка из 90-х сейчас и происходит в реальной жизни. Естественно, события, которые происходят сейчас, они родом оттуда, то есть 90-е происходят сейчас. Просто тогда они были мелкие, а сейчас они крупные. Кроме того, Масяня не из 90-х, она из начала 2000-х, то есть это как раз более-менее легкий период в России. Я бы сказал даже золотой, потому что в начале 2000-х бандитизм уже немножко поутих, а изоляционизм еще не начался. Начало 2000-х – это золотое время, когда было очень много интересных проектов, когда люди надеялись, что все будет замечательно. Это самое лучшее время, что было в России за очень много последних лет. Поэтому Масяня, скорее, оттуда. Она и возникла с таким анархически-свободным мышлением именно на базе того, что были несколько лет в начале XXI века, когда в России казалось, что все идет хорошо.

– Когда вы сами последний раз были в России?

– Раньше бывал часто, но коронавирус, к сожалению, внес поправки, не был уже больше года и не знаю, когда поеду еще, потому что самолеты не летают.

– Больше года – не такой уж и большой срок. Значит, что вы были там в 2018–2019-м. Какие чувства у вас вызывали эти поездки, общение с людьми, то, что вы видели вокруг себя?

– У меня обычно возникало чувство, что на бытовом уровне все хорошо: люди приятные и замечательные, с ними приятно общаться и бухать в барах. Бары отличные. Жизнь на бытовом уровне хорошая, но немножко подавленная, потому что люди пытаются всячески никуда не лезть и прятаться по норам в своих личных маленьких мирках, не высовываться. "Не высовываться" – это была основная политика, по крайней мере, в Питере, потому что по московскому менталитету я не большой специалист и не большой его любитель. А что касается питерского – да, люди пытаются замыкаться в своих жизнях. Отсюда, кстати, и частые комментарии к новой серии: "Ой, там политика…" Любая политическая или социальная тема сразу вызывает страх.

– Внутренняя эмиграция.

– Да, раньше в СССР это называлось "внутренней эмиграцией", сейчас это немножко другое, потому что нет необходимости сидеть на кухне, ты можешь со своими друзьями и снаружи вполне тусоваться. Но стараться не соваться в какие-то социальные сферы, чтобы не нажить проблем.

Любая политическая или социальная тема сразу вызывает страх

– Вы выбрали внешнюю эмиграцию и не жалеете об этом? Посоветовали бы другим?

– Нет, я не жалею. Правда, я ее не выбирал, у меня сложилось так само по себе, но я счастлив, что так получилось. Потому что я имею редкую возможность вообще не думать об этом, то есть захотел – сделал про политику, захотел – не сделал про политику, захотел – снял про какие-то бутылки, про какие-то магазины. Относительная свобода, что мне очень даже нравится.

– Даже у "неполитических" серий "Масяни" на YouTube довольно много просмотров – несколько миллионов у каждого ролика. Российские власти, как многие опасаются, в ближайшее время могут всерьез взяться за эту платформу.

– Да, YouTube может стать плохо в России. В таком случае мой сериал загнется, потому что у него основная аудитория все-таки до сих пор именно там. Я очень переживаю по поводу того, что тут или там закроют фейсбук или YouTube. Кстати, у меня есть еще один сценарий, про цензуру как таковую, то есть не только про российскую, а, вообще, про проблемы цензуры в современном цифровом мире. Может быть, когда-нибудь и сделаю, но не сейчас. Я сделаю паузу, сделаю пару серий про какую-нибудь бытовуху веселую, чтобы сбить эту волну популярности, которая мне, собственно, не очень-то и нужна.

– Есть ли что-то в современной России, что, несмотря на все происходящие там события, вызывает у вас оптимизм и какую-то веру в условное "светлое будущее"?

– Вообще-то, мульт этот вполне оптимистичный и веселый. Я понимаю, конечно, что мне хорошо сидеть в Израиле и делать веселые мульты, но он веселый. Там стеб и клоунада, каким и должен быть мультфильм. Я никого не пугаю, хотя зрители пугаются, но они, скорее, сами пугаются своих представлений о том, что они видят. А у меня в мульте никакого пессимизма, никакой депрессии нет совсем. Это все проходящее и мы еще над всем этим многократно посмеемся, – сказал Олег Куваев.

Марк Крутов