Знаете, когда читал "Час Быка" то у меня было стойкое впечатление, что Ефремов это такой Вир Норин, который остался на Земле, зрит грядущее и предостерегает нас от олигархии. 
А как ещё объяснить такую точность прогноза, разве что ноосферой Вернадского?... хотя в принципе методом любимой Ефремовым диалектики можно было прикинуть писать про капитализм в будущем не комильфо, его мы должны победить?! \

Ну и что же там может быть в будущем?
- Дураки и дороги?
Ну нет, это фантастика, а значит все будут умными, а дороги нам не нужны, перемещаться мы будем на звездолёте прямого луча, но не согласится с Салтыковым-Щедрином Ефремов не мог

"Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют."

, а значит скорее всего всё разворуют и это будут олигархи!
В принципе фантастика создала не много моделей будущего, собственно их можно пересчитать по пальцам.
- Это Азимов с его Основанием, который просто масштабировал римскую империю до размеров галактической, добавил туда роботов, видовые конфликты, айти(IT) и даже с его мудростью предвидел гибель галактической империи и переход к Основанию.
- Был ещё Сименс с его Гиперионом, это уже наверное такое нано будущее?
- Вернон Виндж с зоной мысли и сингулярностью.
- У нас же это Ефремов и Стругацкие с вертикальным прогрессорством.

Собственно перед Ефремовым не стоял вопрос, а чем же будут заниматься люди будущего в обществе где каждому по потребностям, хотя косвенно вопрос прозвучал в произведении

 Да, но наука не сумела даже выяснить смысл существования человека, — вдруг перебил заместителя директора новый оратор, человек с редкой и узкой бородкой, похожий на древних монголов. — Люди не больше понимают цель жизни, чем ужасные животные суши и океана, исчезнувшие с лица планеты Ян-Ях, поэтому я не склонен торжествовать, как наш высокоуважаемый начальник.
В глазах невежественных людей, будь то «кжи» или высшие слои общества, наука всегда права, разбивая издревле установившиеся представления. Они думают, что наука сама по себе наиболее благородный инструмент человека, извращенная только скверной его натурой, что она — самая эффективная сила жизни. Короче говоря, в их представлении мы должны всегда идти только научным путем — магическим, превращающим ученого в волшебника и оракула! Какая ирония! Нужно ли говорить, какой горький урок получили благодаря этому предрассудку народ и вся в целом планета Ян-Ях!

Ефремов просто сажает своих героев на звездолёт и отправляет на Торманс чтобы наглядно сравнить общество светлого будущего и оголтелую олигархию.
...

Главная идея, которая пронизывает всю книгу красной нитью - это управляемая эволюция и размыкание кольца Инферно. Идея не то чтобы сильно оригинальная, цитату точную я не нашёл но у Бердяева, кажется, была мысль, что даже если смысл эволюции -развитие по восходящей, то ему не нужен такой смысл ценой стольких бессмысленных жертв.
Ефремов же просто взял и перевернул всё с ног на голову, да катакомбы этих трупов бессмысленны, но якобы с помощью разума человек размыкает замкнутый круг безысходности и берёт эволюцию в свои руки! (кстати очень актуальная тема, ну а как ещё возможен выход в космос если не через генную инженерию? в любом случае придётся как-то приспосабливаться?). 

Всё очень замечательно, но как людям удалось разомкнуть кольцо Инферно, если даже по логике Ефремова выживают и забираются на пирамиду власти самые хитрые и жестокие особи, как на планете Торманс!

— Человек Ян-Ях плох в самой своей сущности, — заявил ученый. — Она унаследована от предков, убивавших, ревновавших, хитривших и тем обеспечивших себе выживание; оттого все усилия лучших людей разбились о стену душевной дикости, страха и недоверия. Если человечество Земли поднялось на такую высоту, то, очевидно, оно другого происхождения, с более благородными душевными задатками.
Олла Дез подумала, посовещалась с Рифтом и Саином и достала «звездочки» с фильмами о прошлом. Не документальные записи, а скорее экскурсы в разные исторические периоды, восстановленные по архивам, мемуарам и музейным коллекциям.
Пораженные до немоты тормансиане увидели чудовищные бедствия, глухую и скучную жизнь перенаселенных городов, общественные «дискуссии», где слова предостережения и мудрости тонули в реве одураченных толп. Перед великими достижениями науки и искусства, ума и воображения средний человек в те времена остро чувствовал свою неполноценность. Психологические комплексы униженности и неверия в себя порождали агрессивное стремление выделиться любой ценой.
Психологи Земли предсказали неизбежность появления надуманных, нелепых, изломанных форм искусства со всей гаммой переходов — от абстрактных попыток неодаренных людей выразить невыразимое до психопатического дробления образов в изображениях и словопотоках литературных произведений. Человек, в массе своей невоспитанный, недисциплинированный, не знающий путей к самоусовершенствованию, старался уйти от непонятных проблем общества и личной жизни. Отсюда стали неизбежны наркотики, из которых наиболее распространен был алкоголь, грохочущая музыка, пустые, шумные игры и массовые зрелища, нескончаемое приобретение дешевых вещей. Размножение на Земле в эпоху ЭРМ ничем не ограничивалось во имя конкуренции народов, военного преобладания одной нации над другой, в то время как на Тормансе, где уже не было военных конфликтов, деторождение не регулировалось в иных целях — для отбора тех пяти процентов способных к учению людей, без которых остановилась бы машина цивилизации.
Некоторые ученые Земли в отчаянии от назревающей опасности все убыстряющегося уродливого капиталистического развития призывали к тому, чтобы бросить все усилия на технологию искусственной пищи и синтетических товаров, полагая, что все беды происходят от недостатка материальных благ. Они связывали с этим глобальное разорение Земли, напоминая, что человек изначально был охотником и собирателем, а не земледельцем.
«Для наших правнуков, — писал один ученый, — наши теперешние заботы и опасения покажутся скверным сном невежественного ума. Мы должны переоткрыть забытые качества в нас самих и реставрировать до ее истинной красоты нашу Голубую Планету».

Во всяком случае, самые пламенные эскаписты[3] начали трезветь, когда земляне произвели первые колоссальные затраты на выход в космос и поняли величайшие трудности внеземных полетов, сложность освоения межзвездных пространств и мертвых планет Солнечной системы. Тогда снова обратились к Земле, сообразив, что она еще долгое время должна служить домом земного человечества, спохватились и успели спасти ее от разрушения.
— Великая Змея! — воскликнул Чадмо Сонте Тазтот. — Это так похоже на нас, но как вы справились с этим?
— Трудным и сложным путем, — ответил Соль Саин, — осилить который мог лишь коллективный разум планеты. Не организованное свыше мнение неосведомленной толпы, а обдумывание сообща и признание правоты на основе понимания и правдивой информации. При великом множестве людей на Земле все это стало возможным лишь после изобретения компьютеров — счетных машин. С помощью этих же машин мы осуществили тщательную сортировку людей. Подлинная борьба за здоровье потомства и чистоту восприятия началась, когда мы поставили учителей и врачей выше всех других профессий на Земле. Ввели диалектическое воспитание. С одной стороны, строго дисциплинированное, коллективное, с другой — мягко индивидуальное. Люди поняли, что нельзя ни на ступеньку спускаться с уже достигнутого уровня воспитания, знания, здоровья, что бы ни случилось. Только вверх, дальше, вперед, ценой даже серьезных материальных ограничений.

То есть выход Ефремову видится через интернет и соцсети... святая наивность!... ну не мог великий классик предвидеть этот инфернальный разгул сисек, котиков, селфи и прочего!
 

Слушайте, но может быть у нас есть шанс с помощью технологии?
Нет отвечает Ефремов и описывает такое явление как Стрела Аримана— свойство инфернальных обществ автоматически направлять зло на лучших и честнейших своих представителей.
Ещё в даосизме была такая мысль что чтобы не выдумали мудрецы злые люди всегда это используют на своё благо. Вот даже казалось бы законы по защите самых угнетённых, так найдутся адвокаты, аферисты, жулики и попрошайки!

Стрелу Аримана интуитивно чувствовали и Стругацкие, но не смогли её так сформулировать

Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и все, что разделяет людей".
— И это все? — спросил Румата.
— Вам кажется, что этого мало?
Румата покачал головой.
— Бог ответил бы вам: "Не пойдёт это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими".
— Я бы попросил бога оградить слабых, "Вразуми жестоких правителей", сказал бы я.
— Жестокость есть сила. Утратив жестокость, правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.
Будах перестал улыбаться.
— Накажи жестоких, — твёрдо сказал он, — чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.
— Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придётся карать всех, а я не хочу этого.

Но всё таки Ефремов указывает путь землян через мораль и постепенное изменение психологии и нравов. Тут Ефремов пытается полемизировать с западной фрейдистской фантастикой, из СССР, куда не доходит никакая свободная мысль ему кажется что он вопиющий глас в пустыне и такой весь оригинальный, хотя Фрейда в то время не пинает только ленивый. И тем не менее героини Ефремова безумно сексуальны для совка и 68 года (да тот самый легендарный 68 оказывается).

В день конференции Эвиза, бодрая и цветущая, входила в служебное помещение Центрального госпиталя. Прошла через камеру облучения и дезинфекционный коридор в маленький холл и остановилась там посмотреть на себя в зеркало. Из соседней, курительной комнаты через приоткрытую дверь доносились громкие голоса. Говорившие не стеснялись. Эвиза поняла, что разговор идет о ней. Собравшиеся на ритуал курения молодые врачи наперебой высказывали восхищение гостьей в такой форме, что Эвиза не знала, смеяться ей или негодовать.
— Меня в дрожь бросает, когда она проходит, — слышался высокий тенор, — желтые глазищи сияют, груди рвут платье, ноги, ах, какие ноги!..
Эвиза внезапно вошла в курительную комнату. Трое молодых врачей, дымивших трубками, приветствовали ее. Эвиза оглядела их смеющимися глазами, и те поняли, что она слышала если не все, то многое.
Они смущенно потянулись следом за Эвизой, спешно загасив трубки, а та придала своей походке характер эротического танца, чтобы «наказать» молодежь за грубую эротику разговора. Взволнованное дыхание позади свидетельствовало об успехе ее озорства.

Ефремов пишет ЧБ  на основе адлеровской (комплекс неполноценности) и марксиской концепции. Мол вот человек это социальное, ну ок, но как же тогда возможны на его Тормансе Сю-Те, Гзер Бу-Яма или целый орден Серых Ангелов? откуда они взяли свои принципы, мораль, песни, танцы, доброжелательность  в мире где на улицах разбивают головы и в автобусах происходят групповые изнасилования?

Вир Норин и Сю-Те стояли, стиснутые со всех сторон, цепляясь за протянутые поверху палки. Астронавигатора оттерли от спутницы. Он заметил, как Сю-Те изо всех сил старается отойти от молодого человека с широким носом и асимметричным лицом, который бесстыдно прижимается к ней. Стоявший перед нею другой, совсем юноша, с глубоко сидящими глазами фанатика, спиной подталкивал девушку к своему товарищу. Сю-Те встретилась взглядом с Вир Норином, вспыхнула от стыда и негодования и отвернулась, не желая вмешивать землянина в стычку с пассажирами. Может быть, у нее слишком живо было воспоминание о наглом дежурном из гостиницы, которому пришлось тогда униженно целовать ее ногу. Астронавигатор в долю секунды понял все, вынул руку и рванул нахального парня назад от Сю-Те. Тот обернулся, увидел высокого, сильного человека, смотревшего без злобы, и, выругавшись, попытался было освободиться. Но его схватила не человеческая рука, а стальная машина — так ему показалось. С животным страхом тормансианин почувствовал, как пальцы впиваются в мышцы все глубже, передавливая и парализуя сосуды и нервы. В голове у него помутилось, подкосились колени, и парень взвыл в ужасе: «Не буду, простите, больше не буду!» Вир Норин отпустил нахала. А тот заорал на весь вагон, что его чуть-чуть не убили из-за девчонки, которая копейки не стоит.
К удивлению Вир Норина, большинство пассажиров приняло сторону лгуна. Все принялись кричать, угрожать, размахивать кулаками.
— Выйдем скорее! — шепнула побледневшая Сю-Те.

И они, растолкав людей, вышли на пустынной, раскаленной солнцем окраине. Сю-Те предложила идти дальше пешком. Ее маленькие ноги шагали резво и неутомимо. Она пела землянину старые песни и боевые гимны давних лет, резко отличавшиеся от рваной мелодии распространенных в столице песен. Иногда Сю-Те останавливалась, чтобы танцем проиллюстрировать мелодию, и он любовался ее фигурой и отточенностью движений.

И учтите что всё это в условиях когда применяются технологиями массового гипноза, наркота на гос. уровне и быстрая сменой поколений! Общество Торманса разделено на два слоя: долго и кратко живущих, джи и кжи, Жить в условиях перенаселённой планеты (15 миллиардов) до 25 лет считается благом, вы не страдаете от немощи старости и болезней, приходите в местный храм и вам дарят быструю смерть. Ну а долго живут люди нужные государству, всякие чиновники и учёные.

Родис узнала о массовых отравлениях, убавлявших население по воле владык, когда истощенным производительным силам планеты не требовалось прежнее множество рабочих. И наоборот, о принудительном искусственном осеменении женщин в эпохи, когда они отказывались рожать детей на скорую смерть, а бесстрашные подвижники — врачи и биологи — распространяли среди них нужные средства. О трагедии самых прекрасных и здоровых девушек, отобранных, как скот, и содержавшихся в специальных лагерях — фабриках для производства детей.<_>

Ученые владыкам помогали во всем: изобретая страшное оружие, яды, фальсификаты пищи и развлечений, путая народ хитрыми словами, искажая правду. Отсюда укрепившаяся в народе ненависть и недоверие к ученым, стремление оскорбить, избить, а то и просто убивать «джи», как прислужников угнетателей. «Кжи» не понимают их языка, одинаковые слова у них означают совершенно не то, что у «джи».

Тут кстати у Ефремова возникает интересная идея числа Лошмида (Это число обусловлено размерами планеты и свойствами ее мертвого вещества. Поэтому существует предельное количество массы жизни, живой материи, могущей существовать на данной планете.).
акое неомальтузианство и оно кстати актуально не только для Торманса, люди Земли тоже рационально регулируют свою рождаемость. Не знаю почему это вдруг стало проблемой в мире с открытым космосом. Ок а представим что логистика внутри галактики более насыщенная, а у нас число Лошмида- планета не выдерживает лишних туристов)) Интиресно актуально ли число Лошмида для галактики? если человечество занимает какой-то условный объём жизни то не отбирает ли оно таким образом чьё-то место? ну вот если бы не люди то были бы например собаки, но мы уже заняли экологическую нишу и не даём другим места, даже чисто физически и чем больше мы будем плодится тем более будем усугублять картину)) как-то не вяжется это с коммунистическими принципами.
Помимо кучи философских концептов, цельного мира с сложным социальным устройством у Ефремова ещё и крутой сюжет и герои, которым наверное позавидовал бы любой писатель, а самое главное он выдерживает их линию до конца.

Книга очень плотная в плане мыслей, я её слушал в аудиоформате и теперь жалею потому что наверное нужно перечитать и многие вещи ещё раз осмыслить.
Главные концепции:
Шакти/Тамас — дихотомия обычного пространства и антимира, которая позволяет совершать межзвёздные перелёты.
Инферно — природа как ад, средоточие зла для мыслящих, чувствующих существ.
Стрела Аримана — свойство инфернальных обществ автоматически направлять зло на лучших и честнейших своих представителей.
Коммунистическая Земля — общество свободных и ответственных людей, без денег и собственности, с всепланетными обсуждениями и прямым голосованием по всем вопросам, руководимое в каждой сфере деятельности Советами, состоящими из лучших и самых уважаемых специалистов.
Великое Кольцо — сообщество цивилизаций, общающихся посредством посылки радиосообщений. Время, когда Земля вступила в сообщество, называется Эрой Великого Кольца, она сменилась Эрой Встретившихся Рук — эпохой прямых контактов между отдельными цивилизациями.
Охранные системы, предохраняющие высокоразвитое общество от инфернальных пережитков человеческой психики.
Порог Синед Роба — ни одно низкое по морально-этическому уровню общество не может выйти в межзвёздный Космос, поскольку истребит себя своим собственным оружием, ещё находясь в пределах своей планеты или своей звёздной системы (имя учёного — анаграмма от «Денеш Габор»). Недопустимость существования цивилизаций, перекрывающих путь к знаниям для своих подданных:

Чойо Чагас метнул на жену недовольный взгляд, откинулся на спинку кресла и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Есть нечто нечеловеческое, недопустимое в такой открытости и силе чувств. И опасное — оттого, что эта женщина столь непозволительно хороша.
Фай Родис видела, как вспыхнули щеки сидевшей рядом Чеди. Девушка посмотрела на нее с мольбой, почти приказывая: «Сделайте же что-нибудь!»
«Тупость никогда не должна торжествовать — последствия неизменно бывают плохими», — мелькнула в голове Родис фраза из какого-то учебника. Она решительно встала, поманив к себе Эвизу Танет.
— Теперь мы станцуем, — спокойно объявила она, как нечто входившее в программу.
Чеди обрадованно всплеснула руками.
— С меня достаточно! — едко сказала Янтре Яхах, покидая зал.
За ней покорно поднялись еще пять приглашенных во дворец тормансианок. Но Чойо Чагас лишь удобнее устроился в кресле, и мужчины сочли долгом остаться. Впрочем, земляне, смотревшие из звездолета, увидели, что женщины Торманса во главе с женой владыки притаились за серебристо-серыми драпировками.

Фай Родис и Эвиза Танет исчезли на несколько минут и потом явились в одних скафандрах, каждая неся на ладони прикрепленный к ней восьмигранный кристалл со звукозаписью. Две женщины: одна — цвета воронова крыла, другая — серебристо-зеленая, как ивовый лист, стали рядом, высоко подняв руки с кристаллами. Необычный ритм, резкий, со сменой дробных и затяжных ударов, загрохотал в зале. В такт ритмическому грохоту танец начался быстрыми пассами простертых вперед, на зрителей, рук и резкими изгибами бедер. 
От рук с повернутыми вниз ладонями опускались на тормансиан волны оцепеняющей силы. Повинуясь монотонному напеву, Эвиза и Родис опустили руки, прижав их к бокам и отставив ладони. Медленно и согласованно они начали вращаться, диковато и повелительно глядя из-под насупленных бровей на зрителей. Они крутились, торжествующе поднимая руки. Посыпались удары таинственных инструментов, созвучные чему-то глубоко скрытому в сердцах мужчин Торманса. Эвиза и Фай замерли. Сжатые рты обеих женщин приоткрылись, показав идеальные зубы, их сияющие глаза смеялись победоносно. Они торжественно запели протяжный древний иранский гимн: «Хмельная и влюбленная, луной озарена, в шелках полурасстегнутых и с чашею вина… Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ!» Гром инструментов рассыпался дробно и насмешливо, заставив зрителей затаить дыхание. Неподвижные тела из черного и зеленого металла вновь ожили. Не сдвигаясь с места, они отвечали музыке переливами всех поразительно послушных и сильных мышц. Как вода под порывом ветра, оживали внезапно и мимолетно руки и плечи, живот и бедра. Эти короткие вспышки слились в один непрерывный поток, превративший тела Эвизы и Родис в нечто неуловимое и мучительно притягательное. Музыка оборвалась.

— Ха! — воскликнули Эвиза и Фай, разом опуская руки.

К ужасу оцепеневших за портьерами женщин, Чойо Чагас и члены Совета Четырех под влиянием гипнотической музыки наклонились вперед и вывалились из кресел, но тут же вскочили, сделав вид, будто ничего не произошло, и неистово забили ладонями о подлокотники, что означало высшую похвалу.